Нельзя сказать, правда, что он не будет оплакивать утрату нескольких сотен старинных томов, ровными рядами стоящих на полках. Обладание этими книгами было некогда причиной серьезной вражды и едва ли не войны между старыми школами магии. Даже Архимагу приходится прилагать значительные усилия, чтобы понять некоторые из мрачных секретов, хранящихся на пыльных страницах. Его печалит, что пришлось убить нескольких лучших магов этого мира… Было бы неплохо сейчас попросить у них совета. С другой стороны, было приятно вытаскивать тот или иной том из разнесенного на куски сейфа или сундука того или иного разрушенного храма.
Архимаг видел через окно мир — Левааль. Это его шахматная доска. Он обозревает фигуры, многие из которых по-прежнему упрямо противостоят ему. Другие двигаются бездумно, безразлично, не обращая внимания на своих человеческих оппонентов, безжалостно топча всех и вся по своему усмотрению на черно-белых квадратиках, в то время как остальные поспешно разбегаются прочь, уступая дорогу.
Много старых, могущественных фигур — пять школ магии, полугиганты и другие — давно были сброшены с доски, будучи серьезной угрозой Проекту. Сбить их было нелегко, возможно, это и есть самое большое достижение Архимага.
Великие Духи — совсем другое дело. У них весьма ограниченный интерес в играх и делах человеческих — по крайней мере, так гласит история. Что еще не означает, будто их присутствие не заставляет Архимага нервничать и не занимает периодически его мысли; Проект, в конце концов, и заключается в создании Великого Духа — человека из мужчины, который, возможно, однажды сможет противостоять другим. Это будет совершенно новая и очень интересная игра.
Пока же Архимаг уже практически победил в игре, которая идет сейчас, в игре человеческого правления и контроля. Шесть оставшихся Вольных Городов — его противники, положение у них плачевное, и, что хуже всего, они и сами пока этого не осознают. Они еще не знают о Мучителях с Конца Света, но скоро это произойдет. Через несколько месяцев, вероятнее всего, падет еще один Вольный Город и станет Выровненным вместе с замком. За ним последуют остальные. Ускорить этот процесс будет ему только в радость.
Дракон перестал скрести пол клетки и заснул. Со вздохом Архимаг начал размышлять о событиях этого дня и неожиданно понял, что Ву больше не участвует в его игре. Теперь он совершает ходы не рядом с ним, теперь Ву — фигура на доске, а не вне ее, которая движется в своем собственном направлении, вне зависимости от того, куда он, Архимаг, желает поместить ее.
Стратеги, после сегодняшнего зрелища, тоже это поняли. Однако их беспокоит вовсе не случившееся с крестьянами; разумеется, они сами, как и Архимаг, отдали приказы, в результате которых сегодня произошло куда больше смертей, и они не собирались проливать горьких слез о людях — с тем же успехом можно было оплакивать забитый скот или срубленные деревья. Скорее их беспокоит странное пламя личности их Владетеля, которое распространилось слишком далеко и слишком быстро. Поскольку Стратеги находятся рядом с огнем, пожалуй, им следует опасаться его.
Архимаг невольно задумался: как бы справился с задачей более робкий, мягкий человек, чем Ву, на этой стадии Проекта. И начал желать, чтобы на троне сидел именно такой кандидат.
В отдалении он увидел вьющуюся по спирали нить потревоженной магии, направленную ввысь, словно по белому небу карандашом прочертили волнистую линию. Это указывало на то, что совсем недавно в том направлении было послано мощное заклинание. Боевой маг, скорее всего, но Архимага это не обеспокоило. Куда меньше ему понравилась крохотная песчинка, взлетевшая к самым облакам и исчезнувшая из вида. Это одна из Инвий, которая, скорее всего, отправилась навестить молодого дракона в их небесной тюрьме. Это фигуры над доской, с которыми он плохо знаком.
Другие Инвии висели в воздухе за замком уже несколько дней. Что им здесь нужно? Возможные варианты очень тревожили Архимага и требовали немедленного рассмотрения, хоть и были маловероятны: когда люди приходят в Левааль из Иномирья, то оказываются как раз позади замка.
Эта мысль пришла в голову впервые и оказалась весьма тревожной, да к тому же привела к другой — один из Стратегов утверждает, что Ву и сам был в той долине несколько дней назад, шел с опущенной головой, сцепив за спиной руки. Уже одно то, что Ву спустился с верхних этажей замка (не говоря уже о том, чтобы выйти из здания), очень странно. И Архимаг тоже почувствовал притяжение со стороны странной ряби, словно слепые щупальца упорно тянулись к тому местечку, к самому входу…
Иномирье. Люди из этого таинственного места — нежелательные фигуры на доске Архимага, где и без того слишком много свободных и могущественных элементов, не попавших под его власть. Из Зала Окон он не раз мимоходом глядел на их мир, и виденное беспокоило его. Похоже, там нет никакой традиционной магии, зато имеется сколько угодно странных машин, которые выглядят волшебными. Он видел оружие и на несколько дней лишился сна, испытывая одновременно ужас и отчаянное желание заполучить его в свои руки. Он видел столбы пламени под огромными облаками в форме грибов и невольно подумал, не сон ли это.
Чтобы открыть проход между мирами, нужна очень, очень мощная магия; человек не переживет даже неудачной попытки сделать это. Но Ву уже не человек. Архимаг с легкостью представляет, как Владетель рыскает неподалеку от входа в этой высокой зеленой долине. Вполне вероятно, что у Ву даже нет веских причин, чтобы бродить там; он находится под влиянием силы куда более властной, нежели слабый, рассеянный человеческий разум. «Не использует магию, он — ее сила», — думает Архимаг, и его беспокойство нарастает.
В шахматах нельзя снимать свои собственные фигуры с доски, только предлагать такую возможность сопернику. Его оппонентам в этой игре — Вольным Городам — не дано мозгов и силы воли, чтобы убрать Ву и освободить место для новой, более подходящей фигуры. Сам Архимаг никогда не осмелится даже попробовать. Единственный способ сделать это — заставить Ву захотеть выйти из игры.
Небесные огни начали гаснуть. Архимаг еще долго думал о происходящем, но его мысли занимали две вещи. Он призвал боевого мага и отправил его на стражу в высокую долину сразу за замком с приказом убить любого, кто попытается пройти, поскольку в первую очередь его беспокоил вход. Еще он рассуждал — и с куда меньшей уверенностью — о том, что означает слово «Тень».
Глава 4
Предстоящий рабочий день нависал над ним, как один из трех огромных, весьма негостеприимных холмов, отделявших Эрика Олбрайта от долгожданных выходных. Главной милостью современной эпохи было то, что в обществе считалось приемлемым проводить это благословенное время играя на компьютере в одном нижнем белье, пожирая пиццу и попивая пиво, целая упаковка банок с которым стояла на столе неподалеку, даже в возрасте двадцати пяти лет и старше. Некоторые называли это явление затянувшимся взрослением. Эрик же предпочитал слово «терапия».
А пока он покорно играл во взрослого, надев деловой костюм с белоснежной рубашкой, галстуком и начищенными до блеска черными туфлями. Идя по стопам Кларка Кента, он был скромным журналистом, работал на «клевую» газету «НС-икс», рассчитанную на молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати с лишним лет, которая бесплатно распространялась в городе (и постепенно приближалась к банкротству). Тот факт, что Эрику удалось так долго продержаться на этой работе, был для всех загадкой, которая совсем недавно (и весьма неприятным образом) разрешилась. Он узнал о том, что был чем-то вроде культового аттракциона для читателей газеты, поскольку его короткие статьи о потерянных собаках или редкие спортивные и ресторанные обзоры (последние он писал в том случае, если не удавалось отыскать настоящего критика) были всегда весьма эмоциональны, написаны не в меру живо и легко. Письма поклонников направлялись редактору, и сей факт он довольно долго пытался скрыть от автора. С одной стороны, они были оригинальными, а с другой — не могли не обеспокоить: в ремесле, с помощью которого Эрик шел к своей мечте, как выяснилось, именно отсутствие таланта, а не его наличие помогло ему сохранить работу, в то время как многие ее лишились.
