Однако он тут же устыдился своих мыслей. И напомнил себе, что не ему укорять мать с отцом – поскольку от вишневого сада нарождаться может только та же самая вышеупомянутая вишня. Он их продолжение, что заметно по его поступкам. Вот была бы здесь леди Клотильда – и банк уже давно лежал бы в руинах, и по месторождению бродили бы исключительно волки вперемешку с оперуполномоченными, и приятель-мерзавец ползал на коленках в районе их порога…
Ага, и тебе с леди Клотильдой пришлось бы тут же удариться в бега, с радостной ностальгией по былому, сообщил он сам себе. Поскольку здесь восстанавливать справедливость имеет право только закон. А отнюдь не отдельно взятые владетельные персоны… Серега ухмыльнулся про себя. «Разыскивается особа, называющая себя баронессой Клотильдой Персивальской» – звучит, черт побери… И что самое очаровательное – случись такое на самом деле и очутись леди Клотильда действительно здесь, ничего строже психушки ей не грозит. Будет себе там в компании с местными Наполеонами обсуждать детали рыцарского снаряжения на предмет очередной военной кампании…
Пока в один прекрасный день не взбунтуется. И тогда ее начнут колоть специальными составами, про которые в среде российской интеллигенции ходят только слухи и сплетни, – но и их хватает, чтобы мурашки бегали по коже и интеллигенция сидела смирно, не бросаясь на очередной передел мира.
Вот такие мысли бродили в голове у Сереги под аккомпанемент родительских переживаний на мелкую тему Серегиных телесных метаморфоз…
* * *
«В день такой же, как и все, ты из дому выйдешь…»– напевая про себя эту песенку, Серега вышел из подъезда. Компания парней, отиравшаяся неподалеку возле качелей, уважительно и дружно помахала ему ручками в знак приветствия. Серега вернул жест, глянул на хмурое ноябрьское небо. В последние дни погода уверенно качалась на рубеже между нулевой температурой и минус тремя, небосвод каждый день был загроможден тучами, похожими на грязно-серые, волглые от влаги подушки, что наводило на мысли то ли о дожде, то ли о снеге, который вот-вот должен пойти, но почему-то все никак не идет. Небо напоминало беременную женщину, которой и хочется разродиться, да все никак не можется…
Сегодня Серега отказался от подработки на складе, на котором в компании трех алкашей разгружал после учебы ящики с пивом, консервами, чаем, конфетами и прочим продуктом. И разгружал уже весь последний месяц, аккурат после возвращения из Империи Ни-белунгов. Интересное занятие для сэра и герцога, но и герцогам тоже, бывает, хочется кушать. Словом, хлеб насущный даждь нам днесь… Подработки хватало только на квартплату, но зато это сохраняло мамин оклад для прочих семейных расходов. В общем, Серега не жаловался – и время убивалось, имевшее прежде обыкновение этак медленно-медленно тянуться по вечерам (и занимаемое в основном ностальгическими думами об оставшихся в прошлом странствиях с леди Клотильдой), и семье от него ощутимая помощь. Благо нажитые в бегах и драках мускулы теперь такое позволяли.
Но сегодня был особый случай. От подработки пришлось отказаться по вполне объективным причинам.
В чертежном тубусе, который ему пришлось специально нарастить для такого случая с помощью листа картона – ибо его длина оказалась-таки маловата, – бултыхался палагойский меч в компании со шпорами и цепью. Вся его рыцарская краса… Вопрос – продавать или нет наличные знаки своего собственного рыцарского достоинства? – для Сереги уже не стоял. Не может истинный рыцарь смотреть спокойно, как его почтенных родителей выгоняют из дому, и все тут. Именно так и сказала бы леди Клотильда, доведись ей тут присутствовать. Разве что более красиво и прочувствованно – не может, дескать, прирожденный сэр рыцарь, весь из себя благородный – что душой, что телом, – попустительствовать горю благородной родительницы своей и почтенного родителя, не восприняв никаких действий к их благу…
В антикварном магазинчике на витринах скудно пылились серебряные крестики и ложечки, в углу грудой стояли гипсовые Самсоны с пастями львов в облупленных ручищах. Почти рядом с каждым имелась и полногрудая гипсовая прелестница, причем каждой во избежание излишней стыдливости кто-то предусмотрительный в свое время успел поотбивать все ручонки – коими гипсовые дамы, надо полагать, когда-то пытались прикрыть срамные места. Каковые теперь были выставлены на полное обозрение почтеннейшей публики. Погадав насчет имен дам – Венера Мценского уезду или все-таки Далила, учитывая личность стоящего напротив гипсового мужика? – Серега прошагал по залу. Перед прилавком, декорированным сомнительного вида крохотными иконками, Серега предусмотрительно свернул влево. И попал в поле зрения крайне сонного на вид продавца-амбала.
На какое-то время во взгляде служителя торговли появилось некоторое оживление. Правда, быстро стухшее. Видимо, продавец на взгляд сумел прикинуть стоимость его немудреного гардероба. И понял, что в покупатели серебряных крестиков подошедший парнишка уж никак не годится.
– Мне бы директора, – задумчиво сообщил Серега продавцу, снова начавшему мирно засыпать на рабочем месте. И покачал тубусом. Рыцарский меч со шпорами грозно и значительно брякнул в картонной трубе.
Продавец приоткрыл пухлые веки:
– А зачем тебе?
– За мясом, – терпеливо сказал вежливый Серега. – Хочу проконсультироваться по поводу имеющегося у меня имущества…
– Что, у больной бабушки крестик спер? – брезгливо поинтересовался продавец. И опустил веки, явно готовясь вновь отдаться в объятия сонного Морфея, то бишь бога сна у древних греков.
– Нет, у дедушки утку, – огрызнулся Серега. – Так вы здесь работаете с клиентами или как?
– Или что, – неожиданно почти мирно ответил продавец. – Антон Иванович, к вам тут дите какое-то приперлось. Уж и не знаю, как лучше охарактеризовать дитятку – то ли невинным, то ли наивным…
На зов из боковой дверки выплыл пухлый носитель дорогого даже на вид и крайне авантажного костюмчика в черно-бордовую полоску. Дернув многоэтажным подбородком над безукоризненно белым воротничком сорочки, толстячок вальяжно вопросил:
– Ну и чего тебе, отрок из подворотни?
– Прямо здесь товар показывать или как? – коротко спросил Серега. И, дождавшись благосклонного кивка, скинул с тубуса крышку.
На свет божий явилась рукоять меча.
У субъекта в костюмчике многоэтажные подбородки вдруг разом завибрировали – прямо как при землетрясении.
Магазинчик освещался достаточно хорошо – и в ярком свете потолочных люстр, а также боковых направленных подсветок сапфиры тут же засияли густым влажно-синим блеском. Рубины – по одному на каждую сторону рукояти и навершия ножен – яростно запылали смесью огнистой крови с бордовыми переливами. Черные камни сердито заискрились радужными каскадами… В ообщем, не зря драгоценные камни считаются лучшими друзьями девушек, отнюдь не зря, – зрелище было просто феерическое…
– Мне нужно оценить мой меч, – с полнейшим равнодушием к сокровищам, небрежно торчавшим из потертого студенческого тубуса, сообщил Серега.
