– Ты говоил едиственную, говоил! – кричала Ксения, прыгая на сиденье.
– Ксюша, сиди же спокойно, – смущенно одернула дочь Соня.
Девчушка притихла, но хватило ее ненадолго.
Всю дорогу они придумывали всякие эпитеты, которыми наделяли Соню, а она сидела и счастливо жмурилась – наверное, за всю жизнь она столько ласковых слов о себе не слышала.
В ресторане и вовсе было чудесно. Ксения зашла в зал будто в сказку! Еще бы – кругом музыка, фонарики светят, и все такое незнакомое, красивое…
Они сели за столик, и девчушка вдруг потеряла голос.
– А мне мозно вот ету сайфеточку? – шепотом спросила она.
Семен без разговоров пододвинул ей всю салфетницу. А чуть позже принесли большие тарелки с чем-то вкусным и огромную вазу с яблоками, апельсинами, виноградом и даже ананасом.
– А ето кому? – шепотом спросила Ксения у Семена.
– Это тебе. Только надо сначала вот это мясо съесть, – склонился к ней Овчаров. – Давай я тебе покажу… Вот так ножичком берешь… эть… разрезаешь…
У Ксюши «эть» не получилось – весь большой кусок мяса рухнул на пол. У девчонки заплескался ужас в глазах, и она быстро юркнула под стол, подняла с пола мясо и плюхнула его на тарелку. Но теперь у нее были грязные руки. Девочка готова была вот-вот разреветься… Но этот чудесный новый папа Семен вдруг расхохотался, подхватил Ксюшку на руки и поволок из-за стола.
– Я так… я так бойсэ не буду… – пыталась шепотом объяснить ему девочка, болтаясь у него в руках. – Я не буду так…
Семен вынес ее из зала, занес в туалет, который тоже блестел зеркалами и красивым кафелем, и поставил перед раковиной. И только тут заметил слезы на глазах ребенка.
– Ксюш, ты чего? – встревожился он. – Ты ударилась? У тебя что-то болит? Ксюша, не молчи! Что случилось?!
– Я… я не буду так бойсэ… – хлюпала девочка носом. – Не нузно меня выгонять оттудова.
– Погоди… А ты чего шепчешь-то?
– Я не буду… – повторяла девочка.
– Да все я понял! Не будешь и не надо, кто тебя выгоняет-то? С чего ты взяла? Сейчас руки помоем и обратно вернемся. Что ж ты будешь с грязными руками сидеть? Чего плачешь, что случилось?
Она уже ничего не говорила, только уткнулась ему лицом в пиджак и горько плакала:
– Я… Я хочу туда… А ета… котъета… она упава сама, я ее даже и не кидава.
– Да и фиг с ней, с котлетой! – вытирал щеки девчушке Овчаров. – Мы ее и вовсе есть не будем. Там и салаты есть, и картошка такая вкусная… и фрукты мы все равно заберем, даже если в тебя сейчас не влезут. На-а-адо же! Придумала, из-за чего реветь! Ха!
Когда они возвращались за столик, уже играла музыка, и Семен, проходя мимо танцпола, вдруг закружился с Ксенией на руках в танце. Девчонка завизжала от радости, обхватила крепче руками его шею и прильнула всем тельцем.
– Ну все, – посадил ее на стул Овчаров, когда музыка стихла. – А в следующий раз ты будешь сидеть как мама, а мы с ней пойдем танцевать, договорились?
Девчонка торжественно кивнула головой – да! В общем-то, она не слишком и хотела танцевать – вон какую чашку с мороженым принесли, где уж тут плясать, управиться бы…
Домой они ехали уже поздно вечером.
– Сонь, поехали к нам, а? – уговаривал Семен. – Ну что вы сейчас приедете, там у вас мама с Верой вашей, малыш этот плачет…
– Семен, но у вас же тоже родня, – напомнила Соня и вдруг прижалась к его плечу: – Ты, Сень, не переживай. Нам ведь сегодня только умыться и сразу спать, правда, Ксюша? Ты нам такой праздник устроил!
Семен только покачал головой – сегодня же что-то придумает с родней. Того и гляди, все будущее растеряешь с эдакими гостями.
– Ксюша, а ты не забывай, чуть что, звони мне, поняла? На эту вот кнопочку нажмешь, и я сразу трубку возьму.
Ксюша уже слабо соображала – после сытного ужина, всяких угощений ее так и клонило в сон. Потом еще надо не забыть маму попросить, чтобы она ей вон ту штуковину почистила, ананас называется. Папа все фрукты им в пакет сгрузил. Даже когда папа их целовал у подъезда, Ксюшка старалась не забыть про пакет – когда еще такое счастье выпадет!
Дома Семена встретил обычный шум. Он уже забыл, когда они оставались вдвоем с отцом, когда папа тихо сидел перед телевизором и читал газету, когда они разговаривали по душам. С тех пор как приехала родня, в доме вечно кто-то ходил, говорил по телефону, вовсю кричали герои мыльных опер, а ведь новостей накопилась уйма, и так много нужно было обсудить с отцом.
Сегодня отчего-то в самом центре гостиной стоял накрытый стол, а вокруг него порхала Анечка в цветастом платье.
– А вот и Сеня! Сенечка, за сто-о-ол, за сто-о-ол! Уже заждались тебя, заждали-и-ись… Давай я тебе сейчас вот этот кусочек курочки положу… Тебе водочки или коньячка?
Ошарашенный Семен теперь и вовсе в своем же доме чувствовал себя гостем.
– А… чего у нас такое? – повернулся он к отцу.
Тот тоже сидел где-то у краешка стола и только вымученно улыбался.
– А у нас сегодня событие, – объяснила Анна и кивнула на робкого парня, который вместе с Янкой сидел во главе стола. – Вот, Сеня, познакомься, это Вадик. Он будет у нас жить, правда, Яночка? Вадик, бери салатику, давай я тебе положу…
– Погоди… – пытался сообразить Семен. – Будет жить у вас? Значит, вы все же уезжаете? Завтра? Или когда?
Анна не на шутку развеселилась:
– Ой, не могу! Ну, Сенька! Ну прям клоун, честное слово! – хлопала она себя по бокам. – Шур, объясни все брату, я пока самогоночки налью…
Шурка отчего-то старательно отводил глаза и ничего объяснять не хотел.
– Шур, я чего-то ничего не понимаю… – обратился к нему Семен. – Шурка!
– Ой, ну что ты на него голос повышаешь? – возмутилась Аня. – Он и так-то фиг слово скажет, а когда на него орешь, он и вовсе как ежа проглотил. Чего тут непонятного? Мы узнали, что Василь Васильич женится, так ведь? Дядь Вася, ну чего ты молчишь, женишься ведь, так?
Василий Васильевич неопределенно пожал плечами, а Анечка продолжала:
– Ну, так и вот! А раз он уходит к молодой жене, тогда сюда приходит жить его новый сынок, Вадик! Они здесь с Яночкой жить будут, чего непонятного?
– А вы? Вы тоже тут будете? – глупо моргал Семен.
– Ну почему мы будем-то? Мы уже здесь есть, – вытаращилась Анна. – Конечно, в том коттедже, куда мы мужика этого переселили, там бы поудобнее было, но… Чего уж… Откуда ж у нас такие деньги, чтобы за такое-то жилье платить… Уж здесь будем…
Семен рухнул на стул, некоторое время тупо смотрел на курицу, а потом вдруг весело глянул на отца:
– Пап, а я же нашел нам с тобой обмен!
