Лилиан и Гейб понимающе переглянулись. У Лилиан в глазах плясали веселые искры.
– Идеальная парочка, – пробормотала она еле слышно.
Гейб усмехнулся:
– Ты как профессионал говоришь?
– Именно как профессионал.
Еще до того как Лилиан начала придумывать отговорки, Гейб уже понял, что она не собирается проводить с ним ночь.
– Пойми, мне надо выспаться, – сказала Лилиан, когда некоторое время спустя они вышли из ресторана. – Я хочу завтра встать пораньше и успеть кое-что сделать.
– Ну вот, мы снова вернулись к отправной точке. Это из-за твоих разговоров с матерью и Митчеллом? – Гейб открыл дверцы «ягуара» с несколько большим усилием, чем требовалось. – Они запудрили тебе мозги.
Лилиан скользнула в темное нутро машины, в глубокое и удобное кресло.
– Они не имеют к этому никакого отношения. Мне просто надо немного побыть одной.
– Конечно. Побыть одной. В тишине и покое.
– Я уже говорила тебе, что еще ничего толком не написала за то время, что живу здесь. Если я поеду сегодня к тебе, то завтра раньше полудня за работу не возьмусь.
– Ну что ж. Не хочу мешать тебе заниматься творчеством в твои излюбленные часы.
И он закрыл дверцу. С чуть большим усилием, чем требовалось.
Глава 13
– Это всего лишь бизнес, – сказал на другом конце линии Хэмптон.
– Черта с два. – «С меня довольно», – решил Салливан и отключился.
Надо бы уже привыкнуть к этому. Сколько лет он бодался со своим упрямым сыном, но всякий раз, когда речь заходила о будущем «Харт инвестментс», Салливан всегда испытывал одно и то же. Хэмптон прекрасно отработал в компании, сделал для нее больше, чем смог бы другой, но он абсолютно не желал думать о том, что станется с ней в следующем поколении. Словно ему было на это наплевать. Только через много лет Салливан наконец осознал, что для Хэмптона «Харт инвестментс» была просто компанией, приносящей доход. Управление компанией было для него работой, и только. Он отлично делал свое дело, но мог спокойно завтра оставить эту работу и больше никогда не вспоминать о ней.
По сути, именно так и собирался поступить Хэмптон – уйти из компании, и дело с концом. Через год или два, а то и раньше. Салливан выругался сквозь зубы и потянулся за тростью. Он все еще не мог поверить, что, отдав делу столько лет, подняв «Харт инвестментс» на совершенно новый уровень, сын его только и мечтает о том, чтобы поскорее выйти на пенсию и создать благотворительный фонд.
В представлении Салливана благотворительность начинается дома.
Всего лишь бизнес.
Неужели никто из них, его домочадцев, не видит очевидного? Разве они не понимают, что такая компания, как «Харт инвестментс», – настоящее произведение искусства? Чтобы воплотить задумку в жизнь, потребовались и вдохновение, и тяжкий труд. Результат стал возможен лишь благодаря тщательно продуманной стратегии и точно взвешенным рискам. У этой компании живое сердце. Она храбро сражалась, боролась с обстоятельствами и училась выживать в диких джунглях, где другие предприятия, большие и малые, съедались заживо жадными и прожорливыми хищниками.
И вот теперь, из-за преступного небрежения со стороны детей и внуков Салливана к выпестованному им детищу, его компания, его окрепшее, вставшее на ноги и обзаведшееся мощными зубами дитя окажется в зубах другого хищника, покрупнее и понапористее.
Салливан с досадой стукнул тростью по прохладной терракотовой плитке пола в гостиной. Но раздражение от этого не исчезло.
Всего лишь бизнес.
Салливан остановился у стеклянной двойной двери, за которой находился бассейн.
Рейчел совершала последний заплыв. Он смотрел, как она скользит в аквамариновой воде, и гнев его понемногу утихал. Салливан отдавался тому удивительному чувству привязанности к ней, которое всегда испытывал, когда видел Рейчел. Это чувство успокаивало его и давало ощущение того, что ему не надо ни в чем оправдываться. Чем старше он становился, тем больше понимал, что Рейчел помогла ему обрести себя. Очень многое из того, что он узнал о себе самом, он узнал, живя с ней бок о бок все эти долгие годы.
Салливан открыл стеклянную дверь и вышел в патио. Ему нравилось здесь. Летом стены дома защищали дворик от палящего солнца пустыни. Вдали вздымались остроконечные вершины гор, врезавшихся в невероятно голубое аризонское небо.
Салливан достал две бутылки родниковой воды из маленького холодильника, установленного рядом с грилем прямо в патио, и устроился на шезлонге. Сняв крышку с одной из бутылок, он сделал большой глоток и стал ждать, когда Рейчел выйдет из бассейна. Разговор с ней всегда помогал ему увидеть ситуацию в перспективе.
Рейчел подплыла к лесенке и вышла из сверкающей воды. Салливан смотрел, как она снимает резиновую шапочку с коротких, очень светлых волос, и любовался ее фигурой в черно-белом купальнике. Он все еще чувствовал приятное тепло сексуального желания. И это после стольких лет семейной жизни! Рейчел была всего на пять лет моложе его, но где-то в середине жизни она перестала стареть. По крайней мере так казалось Салливану. Он будет желать ее до последнего дня. А может, и после смерти.
Рейчел шла к нему по прохладным керамическим плиткам, которыми был выложен пол патио, неодобрительно качая головой.
– Вижу, разговор с Хэмптоном у тебя не сложился.
– Не знаю, откуда в нем столько упрямства.
– От тебя, откуда же еше.
Она взяла с шезлонга белый махровый халат, накинула его на плечи, запахнула и присела рядом с мужем. Салливан протянул ей вторую бутылку с водой. Она открутила крышку и сделала глоток. Какое-то время супруги молча сидели рядом и любовались закатом над горами. Салливан чувствовал, как на него нисходит умиротворение.
– Хэмптон и Элайн считают, будто Гейб хочет жениться на Лилиан, чтобы отхватить кусок «Харт инвестментс», – сказал Салливан.
– А ты что думаешь?
– Я не знаю ни одного Мэдисона, у которого хватило бы здравого смысла жениться ради денег.
– Верно. Но только всем известно, что Гейб не такой, как другие Мэдисоны. Компания стала его страстью. Он и построил ее для того, чтобы что-то доказать себе и другим. «Мэдисон коммершл» ему так же дорога, как тебе «Харт инвестментс».
– Я знаю. – Салливан поморщился. – Хотел бы я, чтобы хоть один из моих внуков чувствовал к «Харт инвестментс» что-то подобное. Это Хэмптон виноват в том, что ни один из его детей никогда не проявлял к ней ни малейшего интереса.
– Хэмптон не хотел, чтобы они испытали то же давление, что испытывал он, когда рос.
– Разве я давил на него? Так, направлял, и все.
– Ты сватал его за «Харт инвестментс» чуть ли не с рождения. Внушал ему, что он обязан тебе и твоей компании своим безбедным существованием. И что Хэмптон должен жить так, чтобы никто не посмел назвать сына Салливана шалопаем, как заслуженно называли сына Митчелла. Одним словом, Хэмптон взял на себя руководство компанией только для того, чтобы тебе угодить, и ты об этом знаешь.
