Люди Уэбба потрудились на славу: смерть Памелы почти не упоминалась. Лишь на третьей странице газеты Люк нашел фото Райленда Уэбба и Алексы Дуглас в благородном трауре, выходящих рука об руку из часовни.
За спинами Райленда и Алексы был виден седой, очень пожилой человек. Из подписи к снимку следовало, что это Виктор Уэбб, дед Памелы. Тот Уэбб, вспомнил Люк, которого, по словам Максин, в городе все любили. Тот, кто для жителей Дансли сделал много хорошего.
Люк прочел коротенькую заметку под снимком, в которой не нашел ровно ничего неожиданного или тем более сенсационного.
«…После траурной церемонии в узком кругу сенатор Уэбб встретился с представителями прессы, которых попросил отнестись к семейному горю с уважением. Он также заявил, что по возвращении в Вашингтон намерен начать разработку законопроектов, касающихся психического здоровья и наркозависимости. "Слишком многих в стране постигла эта трагедия, – сказал он. – Пришло время принимать меры на государственном уровне"…»
Люк остановился перед кабинетом и, сунув газету под мышку, открыл двустворчатую дверь.
За полированным деревянным столом сидели старик, Джейсон, Хакетт и Гордон Фут. Кофе на столе не было видно. Как не было приборов, тарелок, салфеток или меню. Дурной знак.
Сидящие за столом разом с выражением заботы и решимости на лицах взглянули на Люка.
Из небольшой буфетной сбоку появилась худенькая женщина лет сорока пяти, одетая в соответствии с требованиями своей профессии в твидовый костюм и удобные туфли. Непомерно большие очки в черной оправе делали ее похожей на ученого сухаря. Она устремила на Люка искренний и добрый, но в то же время очень решительный взгляд.
– Ну здравствуй, Люк, – спокойно проговорила доктор Ван Дайк. – Давненько мы с тобой не виделись.
– Значит ли это, что позавтракать мне не удастся? – поинтересовался Люк.
– Это называется психологическая интервенция, – объяснила Вики.
Айрин чуть не подавилась куском булочки, которую только что щедро намазала маслом.
– Как-как?
– Интервенция, – торопливо повторила Кейти. – Это прием, который используется в психологии, когда в поведении человека проявляется склонность к саморазрушению. Суть приема заключается в том, чтобы заставить индивида признать, что он испытывает проблемы и нуждается в помощи.
– Я знаю, что такое психологическая интервенция. – Айрин внимательно посмотрела на Кейти и Вики. – А вот вы нет. Люк думал, что его ждут завтрак и предложение о работе.
– Какой толк в очередной раз тащить его в наш бизнес? – сказала Вики. – Джон уже пробовал. И это была самая настоящая катастрофа.
– По-моему, нехорошо устраивать Люку засаду с психиатром, – взволнованно проговорила Айрин.
Вики нахмурилась.
– Не говорите чепуху. Ни о какой засаде и речи нет. Джон и все остальные просто пытаются спасти Люка от него самого. Это последняя попытка заставить его смело взглянуть в лицо своим собственным проблемам.
– Все остальное уже перепробовано, – прибавила Кейти. – Он свои проблемы обсуждать отказывается. Мало того – он не хочет даже признавать, что они у него есть.
– Доктор Ван Дайк сказала Джону, что психологическая интервенция – единственное оставшееся в нашем распоряжении средство, – сказала Вики.
Айрин подала знак официанту, который тут же поспешил к ней.
– Да, мэм?
– Омлет со шпинатом и сыром фета, будьте добры. И пожалуйста, попросите повара поторопиться.
– Как скажете. – Официант повернулся к Вики с Кейти. – А вы что будете заказывать, дамы?
Вики пришла в замешательство.
– Пока только кофе.
– Мне то же, – торопливо присоединилась Кейти.
– Благодарю вас. – Официант снова обратился к Айрин. – Я прослежу, чтобы вашу просьбу поторопиться передали на кухню.
– Спасибо, – поблагодарила Айрин.
Дождавшись, когда официант уйдет, Вики метнула в Айрин сердитый взгляд:
– Почему вы попросили поторопиться с омлетом?
– Потому что, мне кажется, я здесь долго не пробуду. – Айрин запихнула в рот последний кусок булки и улыбнулась Вики: – Будьте добры, передайте, пожалуйста, корзинку с хлебом.
– Люк, твои близкие и друзья устроили эту встречу, потому что очень переживают за тебя, – начала доктор Ван Дайк. – Мы все за тебя переживаем.
– У меня есть правило, – сказал Люк. – Я никогда не обсуждаю свои психологические проблемы, не позавтракав. – Он повернулся к дверям и распахнул их.
Джон у него за спиной ударил кулаком по столу.
– Ты не посмеешь уйти из этой комнаты, черт тебя побери, Люк!
– А я никуда и не собираюсь уходить, сэр. По крайней мере пока. Все это в определенном смысле даже забавно. – Люк увидел в коридоре усталого молодого человека с белой форменной одежде. – Брюс, не найдется ли для меня кофе и чашка?
– Разумеется, мистер Даннер. Я сейчас.
– Спасибо.
Люк снова закрыл двери и повернулся лицом костальным.
– Ну-с, и как, вы говорите, называется эта засада?
Джейсон недовольно поморщился.
– Психологическая интервенция. И я хочу всем присутствующим во всеуслышание заявить, что ничего путного из этого не выйдет.
Хакетт откинулся на стуле и сунул руки в карманы.
– Я говорил то же, может, правда, другими словами. Кажется, я выразился «ужасно глупая затея».
Люк заметил, что старика, Гордона и беспримерно отважную доктора Ван Дайк такой поворот событий, похоже, не обрадовал.
– Мы все сошлись во мнении, что ты нуждаешься в помощи, Люк, – напомнила присутствующим доктор Ван Дайк.
– Она права, – как-то вяло сказал Гордон. – С тех пор как ты уволился из армии, Люк, ты какой-то не такой, и сам это знаешь.
– Ты вошел в пике и никак не можешь из него выйти, сынок, – с серьезным видом произнес Джон. – Мы пытаемся остановить это, пока дело не зашло слишком далеко. У доктора Ван Дайк есть план.
– План – это хорошо, – сказал Люк. – У меня у самого их несколько.
Разговор прервал стук в дверь. Люк отвернулся, чтобы открыть. На пороге стоял Брюс с подносом.
– Кофе и чашка, сэр.
– Спасибо. – Люк принял поднос.
Брюс посмотрел на остальных.
– Принести еще чашки?
– Нет, – ответил Люк, закрывая одну из дверей мыском ноги. – Вряд ли сегодня утром кого-то еще интересует кофе. Все слишком увлечены интервенцией.
Лицо Джона застыло от гнева.
– С меня довольно. У тебя проблемы. Признай это.
