Зеленоватого оттенка, удивительно четко отражавшие все ее мысли и переживания. Смотреть в них было все равно что смотреть через кусочек полупрозрачного камня. За время их непродолжительного знакомства Крофт успел увидеть в этом взгляде все, начиная от любопытства и заканчивая ужасом. И вдруг он поймал себя на мысли, что ему было бы очень интересно узнать, как глаза Мерси отражают страсть.
Крофт тряхнул головой. Он приехал сюда по делу. А когда он работал, то не позволял ничему, и особенно сексу, отвлекать его.
И все же Крофт был вынужден признать, что Мерси Пеннингтон привлекала его. И совсем не потому, что она была необыкновенно красива. Когда он впервые увидел ее, ему показалось, что Мерси похожа на горный хрусталь. Горный хрусталь был неброским камнем, и рассмотреть его истинную ценность мог только искусный и внимательный наблюдатель.
Для того чтобы пришло истинное восхищение этим камнем, сначала нужно познать его. Познать то, как он отражает свет, познать его внутреннюю силу и игру теней, то, как ласкает он взгляд. Обыкновенный человек пройдет мимо него, но человек наблюдательный обязательно заметит такое сокровище.
Давным-давно познал Крофт науку наблюдения, и особенно сосредоточен он был, созерцая что-либо заинтересовавшее его. Но ничто до сих пор так не возбуждало его интерес, как эта женщина — Мерси Пеннингтон. Возможно, все объяснялось просто-напросто тем, что она имела отношение к этой книге, но…
Крофт подумал, что ей, должно быть, около тридцати. Она была невысокого роста — по плечо ему. Волосы Мерси напомнили Крофту рыжевато-коричневую шерсть его любимого ротвейлера. Это был насыщенный, теплый оттенок коричневого цвета, и Крофт не мог отвести от них взгляд. Ему захотелось протянуть руку и Дотронуться до ее локонов. Он улыбнулся, представив, что сказала бы Мерси, узнав, что ее сравнили с собакой.
Ее волосы были собраны в аккуратный маленький пучок. А Крофт представил, как они рассыпаются по, ее плечам, когда она вытаскивает шпильки, держащие шелковистые пряди. Однако сейчас взору Крофта представилось совершенно изумительное зрелище: плавный изгиб ее шеи, мягкой и беззащитной, напоминающей стебелек цветка. Он подумал о том, как много чувственного и невероятно соблазнительного было в этой женщине. Тело Крофта напряглось от возбуждения, и тут он уже не на шутку рассердился. Много лет он учился тому, чтобы контролировать свое тело и управлять им, и сейчас его взбесило то, что он так легко потерял самообладание в присутствии этой стройной зеленоглазой женщины.
Мерси была очень привлекательной. Большие миндалевидные глаза, дерзко вздернутый носик и пухлые чувственные губы, которые Крофту вдруг захотелось поцеловать.
Мерси была одета в обычном для Игнатиус-Ков стиле: широкие брюки защитного цвета и облегающая зеленая спортивная футболка. Только на футболке не было вышито, как у других, изображение животного, и на брюках не красовался фирменный знак, а мокасины были слегка потертыми и поношенными.
А грудь… Взгляд Крофта задержался на ней чуть дольше обычного, ибо она вызвала у него живой интерес. Она была невелика, однако ее мягкая округлость приятно радовала глаз. Крофта не привлекали полные женщины. Утонченность — вот что приковывало его взгляд. Не важно, что это было: женщина или китайская ваза.
Защитного цвета слаксы замечательно смотрелись на ее превосходной формы бедрах. Он представил, как сжимает ее ягодицы в своих руках, слегка приподнимая их, до тех пор пока не сможет, нежно покачивая, прижать к своим бедрам…
— Черт возьми, — пробормотал он.
— Что случилось? — раздался с кухни голос Мерси.
Стукнула дверца кухонного шкафа.
— Ничего.
Как мог он объяснить ей, что случилось, если и сам ничего не понимал. Лучше просто промолчать. Крофт услышал ее шаги и понял, что Мерси возвращается, чтобы показать ему книгу.
Итак, он находится здесь с единственной целью: ему нужна книга, а вовсе не Мерси Пеннингтон. И Крофт постарается сделать все, чтобы впредь не забывать об этом. Никогда прежде он не тратил столько сил, чтобы заставлять себя не отвлекаться. Он вообще редко отвлекался, да и то только тогда, когда ему этого самому хотелось.
Он огляделся по сторонам. Обстановка квартиры всегда много говорит о ее хозяине. А сейчас ему нужно было побольше узнать о характере Мерси.
Ее квартира была невероятно яркой, заполненной всяким бесполезным хламом. Сразу бросалось в глаза, что из всех оттенков она предпочитает самые насыщенные, яркие, колоритные. В этой уютной, хорошо освещенной гостиной не было ни следа розовато-лилового, светло-зеленого или девственно-голубоватого…
На диване лимонного цвета в художественном беспорядке валялись всевозможные подушечки и турецкие покрывала. На оранжевых светильниках висели разноцветные шнурочки и цепочки. Книжный шкаф тоже был оранжевым, а его полированное дерево наполняло комнату чудесными огненными бликами и ярким светом. Свет отражался и от огромных зеркал, расположенных возле дивана. Ковер же был ослепительно-синим, а стены — белоснежными.
Затем внимание Крофта привлекли висевшие на стене картины. Их было очень много, исключительно акварели, выполненные одной и той же рукой и свидетельствующие о полном отсутствии вкуса у художника. Были среди них пейзажи, изображавшие видневшуюся с балкона квартиры бухту, блики заходящего солнца, играющие на воде, корабли недалеко от бухты.
Небо и море были выполнены решительными широкими мазками. Слишком много пурпурной и синей красок. Паруса на кораблях были вульгарно яркими. А далекие острова походили на жирные зеленые пятна, вместо того чтобы казаться таинственными, едва видимыми точками. Заходящее солнце непременно изображалось в виде оранжевого круга, точь-в-точь под цвет книжного шкафа. Слабый намек на изысканность линий или цвета был с самого начала разрушен размашистыми движениями кисти, которая попала в чрезмерно настойчивую, но плохо тренированную руку.
Крофт был немало озадачен, когда вдруг обнаружил, что находит эти висевшие на стенах жизнерадостные пейзажи странно очаровательными. Он не любил слишком сильных проявлений чувств и старался поменьше общаться с такими людьми. Но сейчас ему захотелось взять художницу за руку, подвести к мольберту и показать, как нужно писать акварели.
В том, что художницей этой была Мерси Пеннингтон, он не сомневался.
В комнате была еще одна оригинальная, но опять же совершенно бесполезная вещица: невообразимо яркий триптих. Видно было, что это работа профессионала. Части триптиха были расписаны ошеломляющими экзотическими вариациями с тропическими мотивами: повсюду листья ядовито-зеленого цвета, бирюзовое небо, яркие цветы и сочно-оранжевые фрукты. Крофту в жизни никогда не приходилось видеть подобные фрукты. Эта картина напоминала тропический рай, первобытную невинность, сказочный яркий сон.
И среди этих причудливых растений лежал золотоглавый леопард. Он словно был незваным гостем, таинственным пришельцем, который случайно забрел в тропический лес. Он был созданием другого, зловещего, мира и принес с собой в этот рай неминуемую гибель. Он будто возвышался надо всем, что окружало его, презрительно и надменно глядя на эту нелепо-яркую красоту. Его глаза были задумчивы и бесстрастны. Казалось, леопард знал что-то, что никогда не дано было узнать людям. И непонятно было, что делает этот загадочный зверь в бушующем и ярком мире, который опутал его своей зеленой сетью.
