— Видите ли, тот преследователь… — попыталась вставить Ли.
— Преследователь, который, насколько я понимаю, ограничил
свою деятельность, причем самую минимальную, географической областью, целиком
находящейся в юрисдикции нью-йоркского департамента полиции. Не нарушен ни один
федеральный закон. Мало того, на этом этапе вряд ли полиция сможет предъявить
ему какое-то серьезное обвинение, кроме того, что ему угодно делать себя
посмешищем.
Каждый раз, когда он подчеркивал слово «федеральный», Ли
чувствовала себя словно ребенок, которого отчитывает суровый отец. Значит, комиссар
недоволен! И это тот человек, в чьей помощи и содействии она так нуждается!
— Понимаю. Я просто пыталась помочь, — смиренно пробормотала
она. Ах, да что там смиренно! Она стала бы ползать на коленях перед Труманти,
если бы это помогло Логану. — Как по-вашему, что я еще должна сделать?
Его тон мгновенно и определенно смягчился.
— Да. Я хочу, чтобы вы как можно больше отдыхали и берегли
себя, с тем чтобы, когда мы найдем Логана, он не упрекнул нас за то, что мы
плохо заботились о его жене.
— Постараюсь, — пообещала Ли. — Вероятно, завтра я вернусь
домой.
— Вы достаточно хорошо чувствуете себя, чтобы выписаться? —
спросил он пораженно.
Ли уклонилась от ответа, но честно призналась в другом:
— В больницах я ощущаю себя бессильной и подавленной.
— Я тоже, — рассмеялся Труманти. — Ненавижу чертовы палаты,
и пока не окажусь дома, все кажется, что еще больше заболел.
И тут Ли запоздало вспомнила, что Труманти ведет долгую,
тяжелую битву с раком простаты, битву, которую, по слухам, вот-вот проиграет.
Она попыталась сказать что-то хорошее, доброе, но не нашлась со словами.
— Спасибо за все, — прошептала она на прощание. — Вы были
невероятно добры.
Глава 7
— Я хочу завтра вернуться домой, — объявила Ли доктору,
когда тот в пять вечера пришел осмотреть ее.
Он поднял глаза от истории болезни. Лицо пожилого врача
показалось Ли непроницаемым.
— Это невозможно.
— Но сегодня я несколько раз вставала с постели и даже
прогулялась по коридору. Кроме того, мне совершенно не нужен фиксирующий
воротник. Со мной все в порядке, — настаивала Ли.
— Далеко не в порядке. У вас серьезное сотрясение мозга,
переломы ребер, и мы еще не знаем, стоит ли снимать воротник.
— У меня почти ничего не болит.
— Только потому, что вам колют сильное болеутоляющее. Вы
смотрели на свое тело под рубашкой?
— Да.
— Видели свое лицо в зеркале?
— Видела.
— И как вы опишете то, что видели?
— Я выгляжу так, словно побывала в аварии.
— Вы похожи на оживший баклажан, — сообщил доктор, но,
заметив, что пациентка по-прежнему исполнена упрямой решимости, сменил тактику:
— Репортеры и фотографы все утро толкутся внизу, надеясь
поймать вас врасплох. Не желаете же вы, чтобы кто-то узрел вас в таком виде? В
конце концов, вам нужно поддерживать имидж.
Ли была не в настроении выслушивать лекции по поводу ее
имиджа. Сегодня уже среда, и если погода не улучшится, вертолеты не смогут
взлететь. Она хотела помочь полиции сузить поле поисков, найдя место, где ее
машина рухнула вниз. Еще одного дня вынужденной бездеятельности ей просто не
вынести. И пусть каждая клеточка тела мучительно ноет, разум остается
достаточно ясным, а следовательно, с нее довольно больничных радостей!
Доктор принял ее молчание за согласие.
— Вы же понимаете, что я забочусь только о вашем здоровье.
Вы просто недостаточно окрепли, чтобы выписываться в таком состоянии.
— Давайте представим, что я обычная заводская работница, —
вкрадчиво начала Ли. — Мне нужно содержать семью, а дополнительных денег на
оплату тех расходов, что не покроет медицинская страховка, просто нет. Будь все
это так, доктор Сапата, интересно, когда бы меня выписали?
Его седые брови сошлись.
— Вчера? — допытывалась она. — Нет.
— Так когда же?
— Сегодня утром. Вы вполне определенно высказались, миссис
Мэннинг.
Ли мгновенно почувствовала себя последней стервой.
— Простите, доктор, с моей стороны это было слишком грубо.
— И к сожалению, чистой правдой. Я выпишу вас после того,
как осмотрю утром, при условии, что вы уедете домой на «скорой».
После его ухода Ли попыталась дозвониться до Бренны, но
секретарь уже уехала домой. Значит, придется ждать еще час. Ли медленно, с
передышками доковыляла до стула у кровати и принялась листать журналы и газеты,
взятые с тележки добровольца, развозившего по палатам легкое чтиво. Пора
восстанавливать силы.
В половине седьмого она отложила газеты, кое-как добралась
до постели и позвонила Бренне домой.
— Я хотела попросить об одолжении, — начала она. — Правда,
немного необычном…
— Не важно, — поспешно перебила Бренна. — Только скажите,
чем я могу помочь.
— Утром меня выписывают. Не могла бы ты принести мне одежду?
— Конечно. Что-то еще?
— Да, возьми напрокат полноприводную машину и приезжай сюда.
Припаркуйся поближе к больнице, а потом возьми такси. Врач требует, чтобы я
уехала из больницы на «скорой», — пояснила Ли, — но долго я в ней не останусь.
Как только пересядем в прокатный автомобиль, мы отпустим «скорую».
— А что потом? — насторожилась Бренна. — То есть зачем такие
сложности, и не проще ли доехать до города на «скорой»?
— Мы не сразу вернемся в город. Полиция так и не разобралась
в моей карте, но я сумею найти место, где слетела с дороги. Хижина, где мы с
мужем должны были встретиться, где-то совсем недалеко оттуда.
— Понимаю, но я очень волнуюсь за вас, и потом…
— Бренна, пожалуйста! Без тебя мне не справиться… Голос Ли
оборвался от страха и усталости, и Бренна, услышав это, мгновенно
капитулировала.
— Я все сделаю, — яростно прошептала она. — И кстати, пока
вы не повесили трубку, мне кое-что нужно сказать. Надеюсь, вы правильно
поймете…
Ли откинула голову на подушки и приготовилась услышать нечто
неприятное: по ее опыту, каждая просьба, начинающаяся этими словами, ничем
хорошим не заканчивается. Значит, придется потерпеть.
