Мозг Джулии отказывался воспринимать то, что видели ее
глаза. С пожелтевших вырезок из газет почти двадцатилетней давности на нее
смотрели лица восемнадцатилетнего Зака и его брата Джастина. Аршинный заголовок
кричал:
ЗАХАРИЙ СТЕНХОУП ПРИЗНАЕТ, ЧТО ЗАСТРЕЛИЛ СВОЕГО СТАРШЕГО
БРАТА.
Так и не сумев унять дрожь в руках, Джулия потянулась к
папке и взяла несколько выскользнувших оттуда вырезок. Согласно газетной
версии, во время гибели Джастина Зак находился в его спальне и рассматривал
автоматический «ремингтон» из довольно обширной коллекции огнестрельного оружия
старшего брата, не зная, что тот заряжен. Однако «ремингтон» случайно
выстрелил, и пуля попала в голову Джастину, убив того на месте.
Глаза Джулии послушно пробегали газетные строки, но мозг
по-прежнему отказывался воспринимать полученную информацию. Закончив читать,
она резко повернулась к Маргарет Стенхоуп и сказала:
— Не верю ни единому слову. Газеты сплошь и рядом публикуют
самое бессовестное вранье.
В ответ старая дама еще раз пристально посмотрела на Джулию,
после чего извлекла из лежащей на диване папки какие-то аккуратно
сброшюрованные машинописные листки.
— В таком случае, может быть, вы поверите его собственным
словам?
Джулия испуганно отшатнулась от протягиваемой ей брошюрки
так, как будто та могла ее укусить.
— Что это?
— Всего лишь протоколы допросов.
Помертвевшей рукой Джулия открыла первую страницу. Это
действительно был протокол допроса. Стенографист записал показания Зака слово в
слово. И эти показания практически ничем не отличались от того, что она уже
успела прочесть в газетной вырезке. Чувствуя, что силы вот-вот изменят ей,
Джулия опустилась на диван и снова погрузилась в чтение. Она прочитала все —
протоколы допросов, показания свидетелей, газетные вырезки, но так и не смогла
найти ничего, что хоть как-то объясняло бы жуткое несоответствие между той
историей, которую ей рассказывал Зак, и той, о которой она сейчас читала.
Закончив чтение, Джулия вновь подняла испуганные глаза на
бесстрастное лицо Маргарет Стенхоуп. Всему этому могло быть только два
объяснения — либо Зак солгал ей, когда рассказывал о гибели своего брата… либо
он солгал на следствии. А значит, у него на то были какие-то очень веские
причины. Ей становилось все труднее сохранять хотя бы видимость спокойствия, и
каждое слово давалось с огромным трудом.
— Я не знаю, почему Зак сказал мне, что Джастин покончил
жизнь самоубийством, а на следствии говорил совершенно другое, — начала она, —
но в любом случае гибель Джастина — не его вина. Это был несчастный случай и…
— Это не был несчастный случай! — Маргарет Стенхоуп с такой
яростью стиснула серебряный набалдашник трости, что у нее даже побелели
костяшки пальцев. — Вы просто не можете или не хотите посмотреть правде в глаза
— этот человек — лжец. Он солгал вам и солгал всем остальным во время
следствия!
— Прекратите! — вскочив с дивана, Джулия с такой гадливостью
отшвырнула от себя папку, как будто это была ядовитая змея. — Всему этому
должно быть какое-нибудь объяснение. Я уверена в этом. Зак не лгал мне в
Колорадо, потому что… потому что если бы он мне солгал, я бы обязательно это
почувствовала. Слышите? Обязательно!
В голове проносились всевозможные объяснения происшедшему,
и, выбрав наиболее логичное из них, она попыталась поделиться своими
соображениями с этой железной женщиной, которая возвышалась над ней как скала.
Но из-за сильного волнения слова выходили путаными и сбивчивыми:
— Джастин действительно покончил с собой. Он… он был
гомосексуалистом и не смог этого вынести. Но так как незадолго перед смертью он
обо всем рассказал Заку, тот решил взять вину на себя, потому что… потому что
просто не хотел, чтобы кто-нибудь начал доискиваться до мотивов самоубийства и…
— Да не будьте же вы такой идиоткой! — решительно перебила
ее миссис Стенхоуп. На этот раз в голосе железной леди звучала скорее жалость,
чем гнев. — Джастин и Зак ссорились как раз перед тем, как раздался выстрел. Их
ссору слышали Алекс и Фостер.
Повернув голову в сторону неподвижно стоящего у
противоположной стены дворецкого, она коротко приказала:
— Расскажите этой бедной, обманутой молодой женщине о предмете
их ссоры.
— Они ссорились из-за девушки, мисс Мэтисон! — ни секунды не
колеблясь, ответил Фостер. — Джастин договорился с мисс Эми Прайс о том, что
она, пойдет на рождественский бал вместе с ним, но выяснилось; что мистер Зак
тоже хотел пригласить ее. Тогда Джастин сказал, что уступает Заку и завтра же
отменит свое приглашение, но тот не хотел принимать со стороны брата такой
жертвы. Он был в ярости.
Тошнота комом подступала к горлу, но Джулия все еще пыталась
защитить Зака.
— Я вам не верю, — хрипло прошептала она, хватаясь за свою
сумку, как за последнюю надежду.
— Значит, вы предпочитаете верить человеку, который
совершенно точно солгал либо вам, либо следствию и журналистам?
— Да! — почти выкрикнула Джулия, которой не терпелось как
можно скорее убраться из этого проклятого дома. — До свидания, миссис Стенхоуп,
— торопливо попрощалась она и, резко развернувшись на каблуках, устремилась к
выходу с такой скоростью, что Фостеру пришлось почти бежать, чтобы первым
добраться до входной двери.
Каблуки Джулии уже стучали по зеленым каменным плитам холла,
когда ее окликнула Маргарет Стенхоуп. С ужасом ожидая того, что последует
дальше, Джулия обернулась и еще раз увидела перед собой бесстрастное лицо бабки
Зака. Правда, казалось, что за последние несколько минут оно резко осунулось и
постарело.
— Если вы знаете, где находится Захарий, — сказала миссис
Стенхоуп, — и у вас сохранились хотя бы остатки здравого смысла, то вы
обязательно поставите в известность полицию. В данном случае лояльность может
оказаться преступной. Если бы я в свое время не смолчала и сообщила властям о
ссоре, то это могло бы многое изменить.
— Что именно? — поинтересовалась Джулия. Несмотря на
вызывающе вздернутый подбородок, ее голос предательски дрожал.
— Хотя бы то, что его бы арестовали и показали психиатру, в
услугах которого он явно нуждался! Если бы это произошло, то, возможно, сейчас
Рейчел Эванс не покоилась бы в могиле. Вина за ее смерть лежит и на моих
плечах, и вы даже не можете себе представить, насколько тяжела эта ноша. Если бы
по какому-то стечению обстоятельств Захария не осудили за ее убийство, то я бы
обязательно отправилась в полицию и рассказала всю правду о гибели своего
старшего внука. Вы должны выдать его властям ради своего же собственного блага.
В противном случае в один прекрасный день он убьет еще кого-нибудь, и смерть
того человека будет и на вашей совести. Мне бы очень не хотелось, чтобы всю
оставшуюся жизнь вы несли на себе такое же бремя вины, какое сейчас несу я.
