– Меня очень раздражает, – задумчиво произнес он, – что я все еще испытываю к тебе желание, но вынужден во что бы то ни стало держать себя в рамках приличий, принятых у англичан. Честно признаться, едва заслышав слово «благородство», я начинаю выходить из себя. Я устал от всяческих игр и притворств, и тут ты приходишь ко мне.
– Мой визит к тебе – не игра и не притворство. Я знала, что ты станешь лаять и рычать на меня, но вчера на балу мы нашли новую сферу интересов, – ответила девушка. В голосе ее звучала неуверенность.
Эмилиан сохранял предельную серьезность.
– Что еще за новая сфера интересов? – сверкая глазами, поинтересовался он. Во взгляде его читалось подозрение.
– Я хочу завоевать твое дружеское расположение.
Он рассмеялся:
– Мое дружеское расположение… или меня самого?
Девушка подумала, что сердце ее сейчас разорвется.
– Я действительно заинтересована в дружбе с тобой, Эмилиан. – Она старалась, чтобы голос ее звучал твердо, старалась не думать об их любовной связи. – Вчерашний вечер стал для меня поворотным моментом.
– Ох, ну конечно, как же иначе. Ты тогда решила, что я одинок! – Глаза его ярко сверкали.
– Какой же ты сегодня раздраженный! Ты же был на балу совершенно один, без друзей, и все присутствующие шептались за твоей спиной. Это было просто ужасно! Так почему ты отвергаешь мое предложение о дружбе? Ты нуждаешься во мне!
Он указал на диван:
– Да, я нуждаюсь в тебе – вон там. Именно там мы и окажемся, но с дружбой это не будет иметь ничего общего. Я уже однажды причинил тебе боль, и сейчас как никогда близок к тому, чтобы сделать это снова, но мне будет все равно.
Девушка задрожала.
– И вовсе тебе не все равно. В противном случае ты уже давно заключил бы меня в объятия. Я тоже чувствую необъяснимую тягу к тебе. И я знаю, что тебе это тоже известно. Не думаю, что смогу долго тебе сопротивляться, если ты снова захочешь уложить меня в постель – особенно после вчерашнего бала.
– Ну почему тебе непременно нужно высказываться так прямо и откровенно? Меня совершенно не интересует, что ты обо мне думаешь!
Сердце ее оглушительно билось в груди. Никогда еще она не ощущала столь явно исходящую от него мужскую силу. Ариэлла облизала губы.
– Но я всю ночь думала об этом – и о тебе тоже!
Он сделал глубокий вдох.
Ариэлла между тем продолжала:
– Мы завязали дружеские отношения, которые открывают перед нами множество восхитительных возможностей. – Глаза Эмилиана расширились. – В следующий раз я разделю с тобой ложе лишь тогда, когда буду точно уверена, что утром ты поприветствуешь меня улыбкой на лице и будешь добр со мной, возможно, даже проявишь свое ко мне расположение. – Она улыбнулась, несмотря на сотрясающую ее тело дрожь. Эти слова исходили из самого ее сердца.
– В следующий раз, когда ты разделишь со мной ложе, – повторил он.
Ариэлла напряглась.
– Полагаю, это неизбежно.
– Ты же не можешь не понимать, что машешь сейчас передо мной красным флагом, так ведь? – Эмилиан устремил на девушку пристальный взгляд.
Она стала медленно отступать.
– Это не входит в мои намерения! Во всяком случае, умышленно!
– Я рад, что ты осознаешь неизбежность нашего следующего свидания. Я уступаю и сдаюсь.
Ариэлла уперлась спиной в книжный шкаф и замерла. Эмилиан тоже остановился.
– В самом деле? И что это означает? – Она вдруг поняла, что не может мыслить трезво.
Он одарил ее улыбкой, глядя на ее губы.
– Это означает, что я не в силах больше бороться с искушением. Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей, причем не завтра и не послезавтра. Нам обоим известно, что и тебе этого тоже хочется.
Глаза Ариэллы широко раскрылись, сердце громко колотилось в груди. Эмилиан был прав. Проблема состояла в том, что, несмотря на все ее благие намерения, она вовсе не была уверена, что хочет сопротивляться этому притягательному мужчине, хотя и понимала, что именно так и нужно сделать.
Он уперся рукой в книжный шкаф повыше ее плеча.
– Я хочу регулярно заниматься с тобой любовью. Но в мои намерения не входит причинить тебе боль, и я не стану давать ложных обещаний.
– Мне не нужны ложные обещания, – ответила она.
Лицо его стало суровым.
– Полагаю, ты ожидаешь от меня глубокой привязанности. Мне даже кажется, что каким-то непостижимым образом ты все еще влюблена в меня или веришь, что так и есть. Полное отсутствие любви с моей стороны будет больно ранить тебя, поэтому я выскажусь откровенно. Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей, но не более того – даже не заикайся снова о дружбе, – предупредил он. – И я вовсе не одинок.
Одно Ариэлла знала наверняка – последнее его замечание было ложью. Эмилиан самый одинокий мужчина, которого она когда-либо встречала. Из-за этого намерение ее стать его другом крепло с каждой минутой. Каким-то непостижимым образом он все же принадлежал ей, что бы он ни говорил. Он действительно больно ранил ее, но теперь они нашли новую сферу интересов. Ариэлла сильно сомневалась, что, если они снова окажутся в постели, на следующее утро он будет вести себя холодно и отстраненно.
Она тяжело дышала, едва сопротивляясь искушению.
– Твое предложение ничуть меня не оскорбляет.
Эмилиан напрягся:
– Оскорбить тебя вовсе не входило в мои намерения.
– Мне это известно. Однако я считаю, что нам следует попытаться подружиться. В противном случае, как бы тяжело мне ни было, я вынуждена буду оставить тебя. – Девушка прикусила нижнюю губу, чувствуя, что еще мгновение – и она лишится остатков самообладания. В действительности она уже почти сожалела о принятом ею решении.
Эмилиан гневно сверкнул глазами:
– Я так и думал.
Он намеренно подводил ее к отказу.
– Ты очень умен, Эмилиан, – произнесла Ариэлла, – но я не собираюсь оставить попытки подружиться с тобой. С нетерпением ожидаю дня, когда ты признаешься, что хоть немножко любишь меня, – добавила она.
Он покраснел.
– Это не любовь, а интерес определенного рода.
Ариэлла улыбнулась:
– Очень хорошо. Сегодня я приму такое заявление.
– Ты смеешься надо мной? – разозлился он, упираясь второй рукой в шкаф поверх плеча девушки. Теперь она оказалась запертой.
Она понимала, что он намеревается поцеловать ее, и кивнула в знак одобрения, думая о том, что с удовольствием разделила бы с ним один поцелуй… или два.
Его рот накрыл ее рот.
Ариэлла задохнулась от восторга. Атака Эмилиана оказалась очень мощной и решительной. Он так же изголодался по поцелую, как и она сама. Затем губы его замерли, смягчились. Сердце ее неистово колотилось, губы их были тесно прижаты друг к другу, и Ариэлла напряженно выжидала. Затем его губы снова задвигались, легонько щекоча ее, дразня и пробуждая огонь желания. Девушка знала, что этот поцелуй есть выражение его привязанности. Ошибки здесь быть не могло.
