Проклиная свое неумение скрывать собственные эмоции, Грейс направилась к маркизу:
– Лорд Шин.
Он медленно поднял на нее глаза. Грейс затруднялась сказать, что именно она увидела в них. Гнев? Отвращение? Презрение? После своей неудачной попытки соблазнить маркиза она заслуживала всего этого, но все же втайне надеялась на более милосердное к себе отношение – ведь лорд Шин знал, что это его дядя поставил ее перед немыслимым выбором.
Но в этих глаза она увидела… желание и почувствовала, что начинает дрожать.
Ее сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, потом опустилось и быстро-быстро забилось, сбиваясь с ритма. Глаза Мэтью стали похожи по цвету на темный мед. С выражением неуверенности на лице он шагнул к ней.
– Когда ты пришла ко мне… – Его голос оборвался.
– Не нужно. – Она чуть приподняла руку, чтобы остановить его. Как они могли облечь в слова то, что произошло с ними вчера? Как передать то, что ей выпало испытать? Страх. Стыд. Желание.
Она была не в силах говорить об этом. Не сейчас. Не при свете дня.
– Что ж, хорошо. – Линия его подбородка сделалась жесткой. Грейс вдруг подумала о том, что род, из которого происходит лорд Шин, был очень древним, могущественным и, как теперь она понимала, отличавшимся чрезвычайной жестокостью. – Но думаю, мы все равно обсудим это.
– Только не… сейчас. – Она глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание, – Хочу немного прогуляться.
– Это можно. – Он кивнул, соглашаясь с ней, но в его взгляде все еще ощущалось напряжение. – А пока мы будем гулять, ты могла бы немного рассказать о своей жизни.
Она отшатнулась назад, как будто Мэтью ударил ее. Она никогда и никому не рассказывала о своем прошлом.
– Я не могу, – вдруг пискнула Грейс. Разве поведаешь о случившемся с ней ужасе этому человеку, которым она восхищалась, которого ставила на недосягаемую для других высоту! Она не хотела, чтобы он презирал ее. А ведь именно это и произошло бы – маркиз стал бы ее презирать.
– Грейс, твои секреты – это твои секреты, – мрачно проговорил Мэтью. – Поделишься ли ты со мной ими или нет, решать тебе. Я не имею права ни на чем настаивать.
То, что Мэтью так легко согласился с ней и не стал требовать объяснений, сразу же успокоило Грейс и придало ей уверенности. Страдания научили лорда Шина мудрости. И если кто и мог бы понять ее, так это только этот сумасшедший маркиз.
Он уже видел ее обнаженное тело. Возможно, было бы правильно; если бы теперь перед ним обнажилась и ее душа.
Грейс выпрямила плечи и слегка приподняла подбородок.
– Но я хочу рассказать. Я хочу, чтобы ты знал, – сказала она. И как ни странно, это было правдой.
Когда они свернули на узкую тропинку между деревьями, Грейс замолчала. Бежавший позади них Вулфрам вконец измучился от столь неспешного шага своего хозяина и отправился гулять по своей собственной замысловатой траектории.
Так как тропинка была очень узкой, плечо Грейс почти соприкасалось с плечом маркиза. Она даже ощущала исходившее от него тепло и запах его одеколона, который тянулся легким, едва уловимым шлейфом среди густых лесных ароматов. И хотя мысли Грейс были сейчас постоянно заняты собственными невеселыми проблемами, она, тем не менее, все равно ощущала рядом с собой волнующее присутствие мужчины.
– Я понял, что ты из хорошей семьи, – сказал лорд Шин; стараясь придать своему голосу доверительную мягкость. Он также говорил с ней в тот момент, когда она была больна. И этот голос заставлял ее сердце взволнованно трепетать. – Ты была единственным ребенком в семье?
Грейс вдруг задумалась, как же ей ответить на этот вопрос. Хотя говорить о Филиппе всегда было больно, она заставила себя сказать:
– У меня был брат. Он умер два года назад.
– Прости.
– Ничего, я уже пережила это. – Грейс вздохнула. Это было почти правдой. Хотя то, что Филипп сделал со своей жизнью, она уже никогда не сможет вычеркнуть из памяти. Филипп, умный, красивый, очаровательный, но слишком избалованный, был застрелен на дуэли мужем своей любовницы. Все это случилось после пьяной ссоры в игорном доме в Сохо.
Грейс быстро наклонилась, сорвала крохотный голубой колокольчик и стала вертеть его в пальцах. Господи, и почему ей так трудно было подбирать слова?
– Когда мне было шестнадцать, я полюбила бедняка. И вскоре вышла за него замуж. Он занимался торговлей и являлся членом партии радикалов.
Грейс замолчала, ожидая, что сейчас на нее посыплются насмешливые комментарии. Но Мэтью молчал. Опустив голову, он просто шел рядом с ней, слушал ее и, по всей видимости, ждал продолжения.
Несколько приободренная этой молчаливой поддержкой, Грейс продолжала уже спокойнее:
– Муж держал небольшой книжный магазин. Он всегда разговаривал со мной о высоких материях. И мне льстило это, очень нравилось, что такой серьезный умный мужчина снисходит до меня, глупой наивной девчонки. Он рассказал, как вместе со своими последователями они будут создавать рай на земле. Тогда мне очень хотелось присоединиться к ним.
– Все это очень романтично, но как удосужился пятидесятилетний мужчина просить руки шестнадцатилетней девушки из приличной семьи? Или его ослепило богатство?
– Нет, я сама сделала предложение. Я не хотела, чтобы общество заклеймило наши отношения и чтобы меня называли шлюхой. Это могло повредить мужу и тому великому делу, которое он делал. Что до моей семьи, то тогда я совсем не думала о них. Меня волновали только мои собственные желания и потребности.
Маркиз взял Грейс за руку и повернул к себе лицом. Потом быстро убрал руку. «Это потому, что ему неприятно даже дотрагиваться до меня», – решила Грейс.
– Господи, Грейс, Паджет не должен был соглашаться. Ты была почти ребенком, а твой будущий муж – зрелым человеком на пороге старости.
Теперь лорд Шин сердился. Но почему? Какое ему дело до глупой девчонки, совершившей опрометчивый поступок, и ее пожилого мужа? Грейс снова зашагала по тропинке. Когда идешь, слова как-то быстрее находятся. Маркиз поравнялся с ней, и она продолжила свой рассказ:
– Семейная жизнь была не для него. Быт отвлекал его от того большого дела, которому он посвятил себя. К сожалению, сподвижники один за другим постепенно оставили его. Он пережил глубокое разочарование. Торговля пошла из рук вон плохо, и на полках немым укором громоздились нераспроданные книги.
Как ей было тяжело, когда она обнаружила, что ее идол оказался всего лишь ханжой и узколобым педантом. Он не мог простить ей высокое происхождение. Ее потерянные иллюзии и его разочарование смешались в ядовитую смесь, которая отравляла каждое мгновение их супружеской жизни.
Маркиз прищурился, словно что-то рассматривал впереди на тропинке.
– Твой отец, полагаю, был в ярости, когда понял, в какую историю ты попала.
