Гидеон задыхался на многолюдных улицах, и все же в сравнении с той мукой, которую он испытывал те несколько недель, проведенных в Лондоне, теперешнее его состояние можно было назвать сносным. Он заставлял себя дышать глубже, ровнее, концентрироваться на каждом вдохе и выдохе. Он мог контролировать те неприятные ощущения, которые испытывал в людных местах. Но он не мог, как ни старался, снять напряжение из-за растущего страха за жизнь Сары. Он успокаивал себя тем, что дал ей пистолет, хотя одному Богу известно, хватит ли у нее духу им воспользоваться.
Он повторял себе, что она смелая. Она сможет выстрелить, если понадобится. Он лишь молился о том, чтобы найти ее до того, как в этом возникнет необходимость.
Дьявол, почему эта девчонка не захотела ему довериться?
Он старался не думать о том, что могло с ней случиться. Она и так немало выстрадала. Он обещал ей помочь и не сдержал слова.
Слишком часто в его жизни случались провалы. Проклятие, он не собирался проиграть и на этот раз. Не сейчас, когда на карту поставлена судьба девушки.
Быстро, но целенаправленно он шел по улице, заглядывая в дверные проемы и оглядывая боковые улочки. Он сомневался, что она решится заглянуть в одну из лавок, набитых людьми, которые искали там спасения от холода. Она понимала, что может вызвать подозрения из-за своего избитого лица и руки на перевязи.
«Господи, сохрани ее целой и невредимей до того момента, как я ее найду».
Он повторял молчаливую мольбу снова и снова, с каждым ударом сердца, пока слова не потеряли свой смысл. Осталось лишь всепоглощающее стремление отыскать ее. Он продолжал методично делать свое дело. Осматривал каждый закоулок, каждый переулок, каждый уголок. Видит Бог, он не даст ей уйти.
Он едва не упустил ее.
Группа мужчин сгрудилась в темном переулке. Судя по виду, матросы. В грязных бушлатах, подвыпившие, ищущие приключений.
Что-то в их напряженных, угрожающих позах заставило Гидеона насторожиться. Сработал рефлекс, выработанный еще в Индии, рефлекс, много раз выручавший его в пыльных закоулках индийских городов. Один из мужчин изменил положение, и Гидеон увидел край знакомого черного пальто.
Сара.
Увидев ее в ловушке, Гидеон дал волю ярости. Зарычав, он сунул руку в карман за пистолетом, точно таким, какой отдал ей.
Сжав пистолет в кармане, он шагнул к обидчикам Сары. Никто из них не заметил его приближения.
Дрожа и пытаясь подавить панику, Чариз попятилась, упершись спиной в каменную стену. Здоровой рукой она пыталась нащупать в просторном кармане пальто пистолет. От четверых грузных мужчин несло алкоголем, гнилой рыбой и потом.
Почему она не доверилась сэру Гидеону? Теперь уже слишком поздно. Она превратилась в легкую добычу для любого, кто сильнее ее.
Самый крупный из мужчин сорвал шаль с ее головы и бросил ее в грязь. И когда она сдавленным голосом возмутилась, узел на затылке рассыпался и волосы упали налицо.
— Эй, смотри-ка, Джек! У нее волосы как у леди! — в восторге закричал один из мужчин.
— Тем лучше для нас, братки. Будет за что ее держать.
Самый крупный из них схватил толстой пятерней Чариз за волосы, другой рукой расстегивая штаны. Острый запах мужского возбуждения ударил в ноздри и заставил Чариз сжаться от ужаса.
Она попыталась вырваться, и голову обожгло острой болью. Тошнотный ком подступил к горлу — в налитых кровью глазах матроса она прочла свой приговор.
— Ее уже без нас порядком попинали, — с сомнением произнес еще один матрос.
— Мне плевать на ее лицо, — рявкнул толстяк. — Сдается мне, что то, чего мне от нее хочется, в отличном рабочем состоянии.
Он грязно ухмыльнулся.
— Отпустите меня! — хрипло крикнула она.
— Тебе же не этого хочется, детка.
Его слащавый тон напугал Чариз еще сильнее, чем гнев. На спине выступил холодный пот.
— Возьми ее, Джек, — подначивали дружки.
Чариз лихорадочно пыталась поймать пистолет в кармане, но он лежал слишком глубоко, а попытка дотянуться до него стоила ей сильнейшей боли. Толстяк крепко держал ее за волосы.
— Я закричу, если вы до меня дотронетесь.
Голос ее сорвался.
Мучитель ее глумливо усмехался, уверенный в своей безнаказанности.
— Ты бы давно завизжала, если бы понимала, что крик тебе поможет.
Ей стоило позвать на помощь тотчас же, как она почуяла беду. Но мгновенное промедление оказалось фатальным. За это время они успели окружить ее и вытеснить в переулок, в котором воняло мочой и помоями.
Чариз открыла рот, чтобы завизжать, но с губ сорвался лишь всхлип, когда толстяк рванул ее за волосы.
— Заткнись, сука.
— Пустите меня! — сдавленно кричала она, пытаясь нащупать в кармане пистолет.
Влажная от пота ладонь никак не могла нащупать ручку.
— Я отпущу тебя, — сказал матрос, причмокивая толстыми губами, словно предвкушая вкусную еду, — как только получу свое. И если ты прекратишь вопить. В противном случае я сверну тебе шею, красотка.
Все ее старания, все мучения, упорное сопротивление ни к чему не привели. Леди Чариз Уэстон суждено быть изнасилованной и убитой на задворках портового города.
— Отойдите от нее!
Этот окрик, резкий и властный, как удар острой как бритва сабли, прорезал кокон ужаса, опутавший Чариз.
«Сэр Гидеон здесь. Я спасена, спасена».
Ее бешеный пульс замедлился до радостного гимна благодарности. Чариз перевела дух. И тут же вскрикнула — обожгло болью ребра. Она вдруг почувствовала, что еще не оправилась после вчерашнего избиения. Растянутая рука пульсировала болью.
Главарь банды ослабил хватку. Она вырвалась и, прижавшись к стене, медленно осела.
Матрос отошел в сторону на шаг, чтобы взглянуть на человека, вошедшего в переулок. Чариз наконец увидела Гидеона. Она поежилась, глядя на его лицо. Глаза его горели гневом. Он выглядел сильным, храбрым, уверенным. Смертоносным.
— Иди сюда, приятель.
Матрос сложил руки на мощной груди. Он был гораздо шире Гидеона. Шире и мускулистее. Его приятели окружили его непробиваемой стеной.
— Оставьте ее в покое.
Гидеона, казалось, нисколько не впечатляло очевидное преимущество в силе противника. От голоса его мороз пробирал по коже.
Главарь банды презрительно хмыкнул:
— И кто меня заставит, мальчуган? Ты?
Гидеон уверенно поднял руку. Полированное дуло его пистолета тускло блестело.
— А, очень мило. — Главарь насмешливо взглянул на пистолет, в то время как его дружки благоразумно расступились. — Ты забыл, что нас здесь четверо.
