И Скади прошептала в ответ, едва заметно шевеля губами:
– Сыграем, Коллега… Мой ход…
Чужак победно прищурился:
– На диске вместе с броузером мгновенной почты все данные о курсе и месте назначения. Считай и лети. Время не терпит.
– Я поняла. Играем…
Ей показалось, что Коллега ободряюще подмигнул, прежде чем исчезнуть из экрана-куба.
Скади глубоко вдохнула и потянула к себе клавиатуру. Что бы ни было записано на этот диск, курс она сначала проглядит собственными глазами. А уж потом даст команду на просчет пунктира.
Ей нравилась эта игра. Определенно нравилась. И даже туманное будущее теперь не угнетало, а лишь добавляло адреналина в кровь.
Что за игра без ставок? И что за интерес играть, если ставки ничтожны?
Часа три, не меньше, Скади парилась, периодически сигая ногами вперед в узкий и глубокий, словно стакан-хайбол, бассейн. Пыталась вытравить прилипчивую пыль космодрома «Романтиче», что ли? Потом расслабленно полулежала в кресле, изредка протягивая руку к бокалу «Траминера Офелии», весьма кстати отыскавшемуся в баре. Вино было редкое, на Скарца одна бутылка стоила половину месячного сержантского жалования.
Все это время Скади старалась ни о чем не думать. Не получалось. Мысли вновь и вновь возвращались к заключенной недавно сделке. Сорок семь миллионов… Странная цифра – не круглая. Пятьдесят, или сорок пять – еще понятно.
Потом она догадалась. Двое погибших. Они ведь получили по миллиону. Каждый. Первому посулили ровно полсотни, один вперед, остальное потом. Второму – уже на миллион меньше. Один плюс сорок восемь. Скади – третья, соответственно, один плюс сорок семь. Нехитрая математика.
Неужели этот саркофаг тянет на полсотни миллионов пангала? Точнее, его содержимое? Что в Галактике может стоить таких денег?
Чем дольше Скади размышляла, тем сильнее склонялась к мысли, что в саркофаге скрывается нечто живое. Некто живой. Какой-то биологический объект; незачем для хранения чего-то неорганического пользоваться предметом, который называется «саркофаг». И на ощупь этот саркофаг теплый. Такое впечатление, будто прикасаешься к боку живого существа, а не к безмозглому ящику.
Просматривать готовый пунктир она засела только поздним вечером, так и не приняв никакого решения. Предпочла выждать, а пока – проделать несколько пульсаций в соответствии с курсом. Убраться подальше от Ромы. Погрузиться в глубокий космос. Туда, откуда звезды кажутся далекими колючими светляками, где нет границ и обозначенных территорий, где каждый сам себе хозяин.
И человек, и чужой.
Икс-привод «Карандаша» работал четко и без малейшего намека на сбои. И система наведения на финишную сферу давала такую смехотворно малую погрешность, что могла бы служить эталонной. Первые два прыжка Скади пересидела за пультом, потом все же ушла спать. Длинный у нее получился денек…
На новом месте всегда спится по-новому. Проснулась Скади далеко за полдень, судя по часам над входом в каюту. Снилось ей что-то героическое, наподобие детских фильмов о космических пиратах – огромные звездолеты, безудержная пальба, беспрерывные погони и стычки. Одно только показалось странным – вся эта пальба и все эти погони затевались ради одной единственной цели: захватить маленький кораблик с саркофагом на борту. Кораблик не походил на «Карандаш» совершенно, и пилотировали его какие-то подозрительные бородатые личности, но саркофаг из сна Скади запомнила очень явственно: такой же безмолвный и живой, притаившийся, и будто бы подглядывающий за экипажем.
Ей часто снились сюжетные сны, да и подобных фильмов в детстве Скади насмотрелась предостаточно. И теперь ей даже стало казаться, что раньше она уже видела похожий саркофаг во снах. Не в точности такой, но очень похожий. И наверняка помнила: так и не удалось ей ни разу узнать, что же сокрыто там, под чешуйчатой створчатой крышкой.
– М-да, – иронически заметила Скади вслух. – Похоже, эта коробка становится моей навязчивой идеей.
Она даже жалела, что Коллега взял с нее обещание не пытаться узнать о содержимом саркофага. Не то, чтобы Скади была чрезмерно любопытной – не более, чем среднестатистический человек любого из обитаемых миров. Чувствовала она – связана с этой историей какая-то жгучая загадка. Необязательно мрачная, но возможно и такое.
Обнаружив, что забыла перед взлетом заказать любимую зубную пасту, Скади пошарила в шкафчике над умывальником. Паста нашлась, другая правда, совсем незнакомая и произведенная на Офелии, но заинтересовало Скади совсем не это.
На нижней полочке, поставленный на попа, обнаружился цилиндрик губной помады. С крупной надписью, впечатанной в невесомую керамику. «Волга». И дата – без малого двухсотлетней давности.
Скади осторожно взяла цилиндрик. Стержень цвета спелой малины давно должен был высохнуть и искрошиться, если, конечно, дата подразумевает время производства. Но он был свеж и вполне пригоден к использованию. Скади нерешительно коснулась помадой губ – остался яркий малиновый след. И вкус у помады тоже оказался малиновый.
Волга… Скади помнила название этой планеты. Как не помнить! Любой, кто изучал историю человечества в Академии не задумываясь ответил бы на вопрос: «Чем знаменита планета Волга?» Именно там, в системе Волги люди из галактических изгоев начали превращение в равноправного союзника сильных рас. Именно там стартовало неотвратимое и победное шествие земной и постземных культур, наступление на самобытные культуры чужих.
Вздохнув, Скади вернула помаду на место, стерла малиновый след с губ, почистила наконец зубы и направилась на камбуз. Именно на камбуз, а не в рубку. Она вполне разделяла заявление своего первого капрала-взводного из Академии: «Война войной, а кормежка по распорядку!»
Никуда рубка от нее не денется. Сначала – завтрак.
Как и все военные и полувоенные люди, Скади научилась по-настоящему ценить удобства и комфорт. И если предоставлялась возможность потешить собственную тягу к гедонизму – почему бы и не воспользоваться такой возможностью?
Гедонизму Скади предавалась дня три, благо на деньги Коллеги она заказала к погрузке на «Карандаш» много такого, что для доходов сержанта-спасателя оставалось недоступным.
За это время она окончательно склонилась к мысли, что стоит попытаться переиграть Коллегу и всех, кто за ним стоит. Занятие это представлялось Скади рискованным, но небезнадежным. В конце концов, ее привлекала в игре отнюдь не роль пешки. И если не короля, то уж не меньше, чем ферзя.
Смущал ее вовсе не риск. Смущало ее совсем другое.
Скади покуда совершенно не представляла, как распорядиться саркофагом и «Карандашом», если играть против Коллеги. Куда лететь? Что делать с саркофагом – вскрывать или нет? Она прокручивала в голове самые разные варианты поведения, но ни один не показался ей выигрышным или хотя бы сколь-нибудь перспективным.
Три дня, целых три дня она ожидала внезапного озарения или какой-нибудь новой информации. Но нигде – ни в парной, ни в рубке, ни во время сна, ни во время обедов или ужинов озарение ее не посетило.
