Когда Пьер двинулся к нему с беспощадным блеском в голубых глазах, Сирен вытянула руку, останавливая его.
— Это моя вина, а не его, — произнесла она напряженно. — Он сделал лишь то, что я сама хотела.
— Как ты можешь говорить так? — Жан сжал кулаки.
— Потому что это правда.
— Невозможно! Он соблазнил тебя, наврал с три короба.
Она тряхнула головой, отбрасывая волосы и одновременно отрицая сказанное.
— Нет, я попросила его об этом.
— Как шлюха? Никогда. Ты пытаешься защитить его, но это бесполезно.
Жан сделал движение, словно собираясь проскочить мимо старшего брата. Гастон, нахмурившись, встал и направился к ним.
— Мне не нужна защита. — В голосе Рене зазвучали стальные нотки, он оперся на одно колено и выпрямился, глядя на Бретонов вызывающе спокойно, без тени страха. — Я дам удовлетворение любому из вас или всем вместе, если вы этого требуете, но сначала вы могли бы спросить себя, какие у Сирен были причины для того, чтобы так поступить.
Жан выругался, бросаясь вперед, но Пьер схватил его за рубашку, удерживая на месте.
— Погоди, — сказал он, в его словах послышалась угроза. — Лемонье дело говорит. Давай послушаем Сирен.
Во внезапно наступившей тишине громко шумел дождь. У Сирен екнуло сердце. Она облизала губы.
— Причина — моя свобода. Я так устала от того, что за мной следят и охраняют словно какой-нибудь трофей.
— Ты и есть трофей, и очень ценный, — резко сказал Пьер.
— Я человек. Я хочу уходить и возвращаться сама, без сопровождения. Хочу делать то, что мне нравится. Я хочу быть свободной.
— Ты сама не знаешь, что говоришь. — Старший Бретонов махнул рукой, загрубевшей от долгих лет гребли. — Женщин нужно охранять.
— Зачем? Чтобы сохранить их чистоту или их верность? Есть разница между защитой и заключением.
Пьер, нахмурив брови, смотрел на нее. — У нас никогда и в мыслях не было лишить тебя свободы, дорогая, или сделать несчастной. Сирен стиснула мех на бизоньей подстилке.
— Я не чувствую себя несчастной, просто меня бесит постоянная слежка. Я пыталась говорить вам об этом, но вы никогда не слушали. Я с ума сойду, если это не кончится.
— И тебе кажется, что вот это и есть способ прекратить ее?
— Как же еще? Теперь ваша охрана больше не нужна.
— Ты так считаешь?
— А зачем она теперь? Нецеломудренные женщины ходят по улицам одни и днем, и ночью, особенно ночью.
— Ты собираешься стать шлюхой? — Голос Пьера звучал слишком спокойно.
— Конечно, нет! Но эти женщины ходят без охраны просто потому, что им уже нечего терять.
— И ты думаешь, что мы теперь позволим тебе раз гуливать по улицам одной, без сопровождения?
— Почему бы нет?
— Но ты не хочешь быть шлюхой?
— Я же сказала вам, нет!
— А кто защитит тебя от стаи волков, которые сбегутся, как только пронюхают, что ты узнала мужчину? Кто удержит тебя от того, чтобы стать их добычей, шлюхой?
В ее карих глазах свернул гнев. Никто никогда не говорил ей такого, особенно Пьер Бретон. Но она все-таки не хотела, чтобы он заметил, как ее это задело. Вздернув подбородок, она заявила:
— Я сама способна защищаться. У меня есть нож, который вы дали мне, и я не забыла, как им пользоваться.
— Этого слишком мало. Ты слишком лакомый кусочек, чтобы отступиться от тебя только из-за какого-то ножичка или нескольких оборонительных приемов, которым ты выучилась у меня.
Внезапно вмешался Рене, слушавший их с напряженным вниманием.
— Я буду ей защитой.
Жан зарычал и снова рванулся бы вперед, если бы Пьер не удержал его повелительным жестом. Сирен обернулась к Рене и удивленно посмотрела на него.
— Совершенно незачем, — настойчиво проговорила она вполголоса. — Вас это не касается.
— Пусть говорит, — сказал Пьер, хотя на его лице мелькнула какая-то тень, похожая на гримасу боли.
Рене встал, открыто глядя на остальных.
— Не заблуждайтесь, я делаю это не от страха и не из благодарности. За последние несколько дней я обнаружил, как сильно привязался к Сирен. Что она вам или вы ей, я не знаю, но, по крайней мере, могу вам обещать, что не причиню ей никакого вреда, и никому другому не удастся обидеть или оскорбить ее, пока она находится под моей охраной.
Сирен, с изумлением слушавшая его, запротестовала.
— Да замолчите вы! Мне не нужна ваша помощь.
— Под твоей охраной, — повторил Пьер. — А кем она будет для тебя?
— Это уж наше дело.
Жан хмыкнул.
— Значит, твоей любовницей. Или, может, твоей охраны хватит только на пару ночей?
— Надеюсь, что этот срок будет больше. Я думал и даже надеялся, что это продлится хотя бы столько времени, сколько займет ваша следующая экспедиция к англичанам.
Жан выругался, Гастон — тоже, он побледнел. Пьер сохранял спокойствие, только прищурился.
— Надеюсь, ты объяснишь.
— Простите за резкость, — сказал Рене, — я догадался про индиго почти сразу, как вы принесли его на борт. Не так уж трудно было понять, что это, поскольку у Жана под ногтями кожа была голубоватого цвета, пока он не вымыл руки. Я лежал и думал, в какое вы пускаетесь предприятие и какой доход рассчитываете получить., и обнаружил у себя большое желание присоединиться к вам.
— Разумеется, из-за денег? — сказал Пьер.
— И это не помешает, хотя, честно говоря, я имею достаточное содержание от семьи, конечно, если не проматываю все за игорным столом. Возможно, вы не поверите, в чем состоит настоящая причина, но я могу сказать. Я устал от цивилизации и ее законов, сыт по горло. Теперь, когда я здесь, я жажду проникнуть в дикие дебри, увидеть, как живут индейцы, ну и, может быть, совершить что-нибудь, что связано с определенной долей риска. Не могу объяснить вам, почему, могу лишь утверждать, что это так.
Вряд ли ему удалось бы найти другое объяснение, которое бы так пришлось по вкусу Бретонам. Контрабанда была для них не только профессией, но и удовольствием, и развлечением. Получаемый доход был важен, но все перевешивало обыкновенное удовольствие от того, что его добывали, рискуя угодить в руки королевских солдат, быть убитыми предателями-индейцами или погибнуть от природных стихий, которые вечно случались в этой огромной стране.
— Ты хочешь пойти с нами? — спросил Жан. — Ты, парижский щеголь? Да тебе в лесу и десяти минут не протянуть.
— Возможно, — согласился Рене с легкой усмешкой в серых глазах. — Но, возможно, я бы не разочаровал вас.
