Но что-то в характере этой раны показалось Пилар подозрительным. Она осторожно прикоснулась к ней пальцами, отводя в сторону волосы Рефухио, чтобы взглянуть еще раз повнимательнее. Она никак не могла понять, что же ее насторожило. Рефухио беспокойно зашевелился, ее прикосновение заставило его поморщиться от боли. Пилар поспешно потянулась за бинтом. И тут внезапная догадка озарила ее мозг.
Она сидела на корточках, сжимая в руке бинт, и смотрела на рану, из которой капля по капле сочилась густая темная кровь. Борозда, оставленная пулей, была более глубокой на лбу, а не ближе к затылку, следовательно, выстрел, поразивший Рефухио, никак не мог быть сделан со стороны индейцев, находившихся у него за спиной. Пилар подняла голову и медленно обвела взглядом мужчин, всех по очереди, — Чарро, Балтазара, Энрике и даже Висенте. Кто-то из них. Ведь женщины держали в руках мушкеты, только когда перезаряжали их.
Это не могло быть случайностью. Мужчины были опытными стрелками. Они умели обращаться с оружием и не привыкли тратить зря порох и пули. Неужели один из них оказался способен на предательство? Но почему, Господи, почему?
Рефухио смотрел на нее вопросительно, испытующе. Пилар тоже не сводила с него глаз. Она видела на его лице следы напряжения, духовного и физического, которое не покидало его в последние дни ни на минуту. Его беспокоила новая рана, он выглядел изможденным и усталым, в уголках глаз появились морщинки. У Пилар сердце кровью обливалось, и она сжимала зубы, чтобы не разреветься. Сколько Рефухио еще сможет выдержать, хотела бы она знать. И сколько она сможет скрывать от него то, что узнала сейчас.
Рефухио слегка покрутил головой и пощупал рану. Потом шепотом, так, чтобы слышала только Пилар, сказал:
— Ну, перевязывай же. Ты ведь уже промыла ее. И учти, что я соглашаюсь на это только из соображений гигиены и чтобы выглядеть более менее благопристойно.
Пилар заколебалась, борясь с непреодолимым желанием тут же все рассказать Рефухио. Но вдруг он не поверит? Тогда ситуация станет еще более сложной и запутанной. Пилар начала медленно оборачивать бинт вокруг головы Рефухио. Когда она закончила, он взял ее руку и поднес к губам. Это теплое прикосновение глубоко взволновало Пилар, хотя она и приписывала его обычной благодарности.
Чарро тоже был ранен. Стрела слегка задела голень, и он обработал рану при помощи Висенте. Энрике уже перевязал Балтазара и пошел осматривать лошадей. Вернувшись, он доложил, что животные в полном порядке, не считая нескольких царапин. Он вел под уздцы собственную лошадь, успокаивая ее ласковым поглаживанием. Вскочив в седло, он объявил, что отправляется искать коня Рефухио, который во время боя исчез неизвестно куда.
— Будь осторожен и постарайся недолго! — напутствовала Энрике донья Луиза.
— Ладно, — отмахнулся он, как если бы речь шла о чем-то обыденном.
Но он сдержал слово. Не прошло и получаса, как он вернулся вместе с пропавшим жеребцом.
Появление Энрике было воспринято как сигнал к действию. Балтазар, который до этого лежал совершенно неподвижно, поскольку каждое движение причиняло ему боль, приподнялся на локте и оглядел всех присутствующих. Наконец он заговорил.
— Итак, — сказал он, — каковы наши дальнейшие планы?
Ответа не последовало. Все разом посмотрели на Рефухио, но тот будто не заметил этого.
— Но ведь нужно же что-то делать, — умоляюще прошептал Балтазар. — Мы же не можем просто так бросить Исабель на произвол судьбы.
— Что, по-твоему, еще могут замышлять апачи? — спросил Энрике у Чарро. — Какова вероятность того, что они захотят вернуться?
Чарро пожал плечами.
— Трудно сказать. Но я вполне допускаю, что они могут снова нагрянуть.
— Что они с ней сделают? — Луиза нахмурилась, стараясь скрыть тревогу.
— Может, будут держать ее в качестве рабыни или она понравится какому-нибудь воину, и он возьмет ее в жены.
Энрике пристально посмотрел на Чарро.
— Но ведь ты на самом деле не думаешь, что так случится.
— Они также могут остановиться по дороге, когда решат, что находятся в безопасности, и… надругаться над ней.
— А потом?
— А потом привезти ее в свой лагерь, если она выживет, конечно, и не доставит им много хлопот. А там они либо перережут ей горло, либо подвергнут ее пыткам. В отместку за сегодняшнее поражение.
Энрике выругался. Висенте, который сидел, беспомощно уронив руки на колени, побледнел еще больше.
— Мы тратим здесь время попусту, — зарычал Балтазар. — Поехали немедленно!
— Но это значит рисковать жизнью всех остальных, включая женщин, — возразил Энрике.
— Это не имеет значения, — быстро вставила Пилар.
— Еще как имеет, — тихо ответил Чарро, глядя на нее. — Для нас.
Балтазар снова заговорил, уже более настойчиво:
— Если мы не догоним индейцев, пока они не добрались до лагеря или деревни, — тогда все пропало. Мы не сможем подкрасться к ним незамеченными, и напасть на них будет все равно что разворошить муравьиную кучу. Они бросятся на нас всем скопом. Нужно ехать немедленно.
Энрике переводил взгляд с Чарро на Балтазара, затем вопросительно посмотрел на Рефухио.
— Слово за тобой, друг мой.
Рефухио, который сидел, рассматривая свои руки, поднял голову и сказал вполголоса:
— Почему решение вопросов жизни и смерти всегда взваливается на меня? Втайне все боятся, что удача повернется к нам спиной, но никто не хочет нести ответственности в случае провала? Нет уж. Делайте, что сами считаете нужным.
— Но ведь ты наш вожак, — ответил Энрике, как будто этим все было сказано.
— Мы едем, — произнес Балтазар тоном, не допускающим возражений.
Все остальные молчали, стараясь не смотреть друг на друга.
— Благодарю, Балтазар. — Рефухио был совершенно серьезен. — В таком случае — в путь.
Спустя четверть часа они уже ехали по следам апачей. Скакали налегке, спрятав припасы в роще. Если все пойдет успешно, они вернутся туда.
Луиза на этот раз ехала самостоятельно на лошади, принадлежавшей Исабель. Вначале мужчины подумывали о том, чтобы не брать с собой Луизу и Пилар. Но оставить их одних, без охраны, представлялось не менее опасным, тем более что шансы на спасение Исабель от этого не увеличивались.
Рефухио так гнал свою лошадь, что остальные едва поспевали за ним. Единственное, что они для себя уяснили, — что апачи движутся с не меньшей скоростью, а то и с большей. За время пути все так привыкли к бешеной скачке, что сейчас особой усталости не чувствовали, по крайней мере, первые несколько часов. Как это выдерживала Луиза, оставалось для Пилар загадкой. Но что касалось ее самой, то она считала себя просто обязанной вытерпеть все тяготы и лишения, если даже раненые способны на это.
