Элиз руководствовалась в жизни своим кодексом чести. Она выработала его за те три года, прошедшие со дня смерти мужа, когда ей приходилось самой общаться с мужчинами и вращаться в их обществе. Главным в этом кодексе была честность. Она отмеряла продукцию своей фермы полной мерой и ждала того же взамен. Платила за товар хорошую цену, отказываясь, однако, дать на пиастр больше. Продавала только здоровых животных, и если ей пытались подсунуть больных, нещадно отчитывала обманщиков. Дав обещание, она выполняла его, ожидая того же от других.
В случае с Рено она это обещание не выполнила и поэтому понимала, что ей каким-то образом нужно исправить положение. Это, однако, не означало, что она должна сознаться в своей ошибке. Пожалуй, будет достаточно, если она окажет ему какую-либо услугу — просто так, не объясняя причин.
Решив, что это было бы справедливой компенсацией, Элиз немного приободрилась. Однако где же Рено? Пока она сидела, размышляя, Сан-Амант и Генри погасили костер и ушли спать. Она знала, что Рено перед сном имел обыкновение обходить лагерь; возможно, сейчас он как раз это и делает. А может быть, он пошел к реке, чтобы искупаться…
Элиз встала, разминая затекшие ноги, и огляделась. Их лагерь потонул в лунном свете. Леса, окружавшие его, жили своей тихой жизнью, давая приют вышедшим на ночную охоту животным. Слышались только храп Паскаля и негромкие стенания мадам Дусе.
Внезапно до Элиз донесся всплеск воды. Не задумываясь, она пошла на звук и, выйдя из леса, увидела залитую лунным светом реку. Она текла так медленно, что казалось, вода стоит на месте. Деревья росли по самому краю берега, отбрасывая на воду большие черные тени, и Элиз не сразу заметила Рено. Он плыл быстро и бесшумно, рассекая воду мощными взмахами рук.
Улыбнувшись при мысли, что нашла-таки его, Элиз подошла к краю воды. Она спугнула лягушку, и та с шумом плюхнулась в воду. Рено перевернулся на бок и посмотрел туда, откуда донесся шум. Увидев в тени Элиз, он поднял руку, потом сильными, уверенными движениями стал грести к ней.
— Что-нибудь случилось? — спросил он, подплыв поближе.
— Нет, просто мне было интересно, где ты.
Недалеко от Элиз была косая отмель, по которой животные ходили на водопой. Рено поплыл к ней. Достигнув дна, он встал и пошел по отмели. Его мокрое тело отливало медью при свете луны, превращая Рено из человека в какое-то языческое божество. Далекое, дикое и великолепное в своей наготе.
Он снова был обнаженным! Элиз надеялась, что на нем хотя бы набедренная повязка… Она отвернулась и услышала, как он засмеялся. Украдкой она наблюдала за тем, как он нагнулся, подбирая одежду. Она уже видела его нагим и тем не менее вздохнула с облегчением, когда он облачился в набедренную повязку.
— Тебе не холодно? — спросила она. — Ночь довольно прохладная, а ты мокрый.
— Нет. Я всегда согреваюсь, когда плаваю.
— Мне кажется, что начезы вообще понимают толк в плавании.
— Они, несомненно, делают это лучше напудренных и надушенных французов, облаченных в узкие бархатные платья.
Это было напоминанием о том оскорблении, которое она нанесла ему.
— Я хочу извиниться перед тобой за то, что сказала тогда у коменданта Шепара. Я имела в виду совсем другое… Я знаю, что это неправда, — отрывисто произнесла Элиз.
— Великолепный жест! Я принимаю извинение.
Элиз не понравился его насмешливый тон.
— Ты мне не веришь?
— Мне кажется, ты не совсем прочувствовала то, о чем говоришь.
— Надеюсь, ты не меня имел в виду, когда говорил о бархатной одежде французов? Мне и самой надоело мое платье, но у меня нет выбора.
— Ты ведь можешь одеваться как женщины из племени начезов.
— Нет уж, покорнейше благодарю.
Женщины начезов обматывали куском тканой материи нижнюю часть тела, завязав ее узлом на бедре. Грудь у них оставалась голой. В холода они набрасывали на себя короткую тканую накидку или мех.
— Она подойдет тебе, а главное, облегчит твои движения. Я могу соорудить для тебя этот наряд из того, что мы имеем.
— Ты, должно быть, шутишь.
— Почему бы не расслабиться и сделать так, чтобы тебе было удобно?
Элиз с радостью скинула бы свое платье и больше никогда не надела бы его, но это было невозможно.
— Может быть, наряд ваших женщин и удобен, только я всегда удивлялась, как они, да и мужчины тоже, не замерзают в нем.
— В нем иногда прохладно, — шутливо признался Рено. — Но ведь здесь никогда не бывает по-настоящему холодно. Кроме того, мы купаемся в любую погоду, а это прекрасная закалка.
— Мне кажется, что начезы более неприхотливы в одежде, чем другие племена. Не так ли?
— Да, пожалуй. Это традиция — ведь они пришли сюда с юга.
— Неужели? — рассеянно спросила Элиз, глядя, как вода ручейками стекает с его волос на грудь.
— Начезы не похожи ни на чокто, ни на чикасо. Разница между ними в том, что начезы выше ростом, у них более высокие лбы, но главное — в традициях. Начезы — часть некогда большого племени, жившего на огромных территориях. Существует легенда, что племя начезов пришло сюда с юга, с земель, которые теперь принадлежат Испании. Именно предки начезов строили там знаменитые ритуальные пирамиды. А здесь они появились двести-триста лет тому назад.
Элиз нахмурилась.
— Насколько я помню уроки истории, которые давали нам сестры-монахини, это было, когда путешественник Кортес завоевал ацтеков.
— Совершенно верно. А до этого начезы вели войну с каким-то большим племенем. Когда пришли белые люди — как гласит легенда, они приплыли в деревянных домах, — начезы объединились с ними в борьбе против своего врага. Когда же враг начезов был повержен, а их вожди мертвы, белые люди принялись воевать с самими начезами. Индейцы вынуждены были бежать и наконец осели здесь. Не имея возможности строить свои ритуальные пирамиды из-за отсутствия камня, они стали сооружать курганы. Не знаю, что здесь правда, а что вымысел: древние не оставили ни имен белых людей, ни имен их индейских врагов. Неизвестно даже, почему начезы до сих пор поклоняются солнцу, — ведь этого уже не делает никто по всей долине реки Миссисипи.
— Да, начезы отличаются от других племен, — задумчиво произнесла Элиз. — Обычно у индейцев множество богов, а они поклоняются одному высшему существу, которое у них олицетворяет солнце. Власть у них передается по наследству, онм прослеживают свое родство по женской линии, допуская главенство женщины. Начезы красноречивы, принимают гостей с почестями и очень нежны с детьми. Короче говоря, они более цивилизованны, чем другие племена и даже многие европейцы. И однако они до сих пор хоронят жен и слуг вместе с умершим вождем, мучают и убивают пленных, и если их разозлить, то поднимают восстание и уничтожают сотни людей.
