— Нет-нет. Сегодня мне нужно что-то попроще. Я просто задумалась.
— О прошлой ночи?
— Скорее, от утра. Ты знаешь, — Кэтрин поджала губки, — какие разные бывают у мужчин фигуры.
Дельфия округлила глаза.
— Я подумала, какими они бывают твердыми… Перестань хихикать, я имела в виду их мускулы.
— Да, мэм, я понимаю.
— У других не такая мощная грудь, руки, сильные ноги, как у Рована. Не удивительно, что он был так уверен в победе на турнире.
Она не ожидала, что ей будет так приятно говорить о нем.
Дельфия встретила в зеркале взгляд Кэтрин.
— Он не обидел вас?
— Нет, конечно, нет.
— У вас ничего не болит? У меня есть специальная мазь, вы на ночь смажете, где нужно.
Кэтрин покачала головой.
— Да не нужна она мне.
— Меня не нужно стесняться, ведь мужчины не всегда сознают, что делают: они продвигаются слишком быстро и начинают, когда вы еще не совсем готовы, а мазь все облегчит.
— Говорю же тебе, мне ничего не нужно. — Кэтрин старалась не
смотреть в зеркало, ускользая от испытывающего взгляда Дельфии.
Наконец Дельфия спросила:
— Вы не были с ним?
— Что ты имеешь в виду? — Кэтрин вспомнила предупреждение Рована.
— Вы не проведете меня, мадам Кэтрин, я слишком хорошо вас знаю. Я же вижу — у вас нет того взгляда, той довольной улыбки. Что вы делали? Чья кровь там, на простыне, ваша или того мужчины?
— Я не знаю, что ты имеешь в виду.
— Вы должны знать. О! Вы просто дурачите мистера Жиля.
Боль и страх переполнили Кэтрин. Ведь служанка могла все рассказывать Жилю. Стараясь быть как можно спокойнее, она произнесла:
— Не можешь ты меня так уж хорошо знать.
— Тогда рассказывайте, что делал мистер Рован.
— Некоторые вещи слишком интимны, чтобы о них рассказывать. — Глупо предполагать, что она была в неведении о тайне двух тел, слишком много времени она провела в кулуарах, выслушивая рассказы о всевозможных проблемах, беременностях и прочих женских делах. Но даже если бы прошлой ночью что-то и произошло, вряд ли она могла поведать об этом служанке, да и не только ей.
Дельфия тряхнула головой.
— Я не верю. Вам бы как-то было неудобно; ну, во всяком случае, вы бы думали о том, чего лишились.
Служанка смотрела туда, где лежали ее ночная сорочка, банное турецкое полотенце и простыни, сдернутые с кровати. Какие же еще нужны ей дополнительные доказательства? Ладно, пусть будет как будет, время покажет.
Кэтрин сказала, что ей необходимо взять из одежды, рукоделия. Не забыть бы берлинскую вышивку.
День продвигался по плану. Кончили ленч, погода была неустойчива: солнце то показывалось из-под серых сплошных облаков, то скрывалось. Стало как-то неестественно тепло и сыро, словно перед грозой. Мужскую половину бы устроило похолодание, после него лучше для охоты.
Желающие отдохнуть поднялись наверх, остальных Жиль пригласил посмотреть коллекцию огнестрельного оружия, в том числе новинку — двухзарядный револьвер с серебряной насечкой на стволе, недавно привезенный из Англии и вызвавший горячие споры. Его, револьвер Адамса, сравнивали с однозарядным револьвером Кольта. Разрешить спор помогло состязание.
Когда подошло время отъезда, началось прямо-таки вавилонское столпотворение: послышались шаги и топанье сверху, захлопывались крышки дорожных сундуков, а в прачечной слуги сбились с ног с одеждой господ, ссорились из-за утюгов и плоек. На дороге уже выстраивались фургоны для багажа, начали выезжать экипажи, а для тех, кто предпочитал ехать верхом, выводили лошадей.
Кэтрин стояла в дверях кухни и следила за погрузкой лепешек, булочек, яблочных пирожков, фруктовых пирожных, которые будут поданы к чаю, когда все поднимутся на пароход. Проследив за тем, чтобы съестные запасы были благополучно упакованы и перенесены в фургон, она пошла в спальню переодеться в дорожный костюм и столкнулась на террасе с Жилем.
— А, вот ты где, дорогая. Я хотел бы переговорить с тобой перед отъездом.
— Мне необходимо переодеться, — как-то не очень уверенно произнесла она.
— Я не задержу тебя более минуты. — Протягивая к ней руку, он улыбался, но тон его голоса говорил о том, что никакого сопротивления с ее стороны он не потерпит. Жиль показал головой в сторону башни. На ее немой вопрос ответил: — Там будет спокойнее, ничто нам не помешает.
— Что-то сорвалось в подготовке?
— Ничего особенного. Куда-то делся слуга де Блана, вот и все.
— Омар? Где он может быть? — Огромный темнокожий Омар, конечно же, не мог убежать или удариться в кутеж или попойку.
— Я уверен, тут какая-то ошибка. Де Блан его ищет. — Голос мужа выражал абсолютную уверенность.
— Что же будет, если он его не найдет?
— Мы поедем без него, он сможет нас догнать позже.
Он говорил уверенно и логично, но Кэтрин встревожилась: она с утра не видела ни Рована, ни Омара. Слуга был с Рованом, когда тот мылся и одевался в ее туалетной комнате, затем Рован ушел через спальню Жиля, а слуга был еще какое-то время, а затем тоже ушел.
Огромная дверь башни была заперта. Это немного удивило Кэтрин — обычно она была открыта, чтобы гости могли здесь побродить. Ключ был у Като, он впускал и выпускал садовников, ухаживающих за цветами.
Кэтрин повернулась и пошла к двери. Жиль отпустил ее руку, достал из кармана большой железный ключ, открыл дверь и пропустил ее вперед. Казалось бы, не было причины, но в душу Кэтрин закралось беспокойство. Она шла впереди мужа, дошла до журчащего фонтана и обернулась.
— Наверх, пожалуйста, — Жиль даже не подождал, чтобы посмотреть, будет ли она сопротивляться, прошел к лестнице и стал подниматься на галерею. Кэтрин подняла юбки и пошла за ним. Как она не хотела идти! Сердце глухо стучало внутри. Поведение мужа ей явно не нравилось.
Жиль шел вдоль галереи к своему кабинету. Он заглянул в него, затем закрыл дверь и пошел к следующей комнате, и тоже заглянул в открытую дверь.
— Вот так, хорошо. Здесь мы будем одни, — сказал он ей через плечо.
Она зашла в комнату, которую он часто использовал как свою спальню, особенно в зимние месяцы. В холодную погоду его начинал мучить ревматизм, а в башне ему было как-то легче. Стены были толстыми, не пропускающими ветер, а окна узкими, с плотно вставленными стеклами. Более того, он поставил такую систему отопления, какой пользовались древние римляне и которая ему очень дорого обошлась. В цокольном этаже находилась бойлерная комната, где в зимние месяцы огонь подогревал паровой котел. По каменным трубам пар поднимался вверх, а в стенах были выходные отверстия. В помещении было очень тепло, но часто так сыро, что вода ручейками стекала вниз по камням и деревянным панелям.
