Словом, было скучно, и мучительно недоставало движения. Под конец дня я дошла до того, что начала перепрыгивать с одного диванчика на другой, чуть расправляя крылья и ловя слабенький поток воздуха. Инга, вернувшаяся погреться, очень удивилась азартно сигающему по карете дракону и тут же ретировалась обратно. Я даже заподозрила, что она вовсе не погреться хотела, а выяснить, отчего это карета ходуном ходит. Сообразив это, сунулась к окошку и увидела множество удивленных лиц. Ох, могу себе представить, что они подумали, мне б в таком случае одни только пошлости в голову полезли. Здесь, надеюсь, люди не настолько испорченные.
К вечеру снег утих, наметя большие сугробы. Казалось бы, в такую погоду, да еще и зимой дорога должна быть совершенно непроходима, да и никто в здравом уме не станет по ней ездить. Но это я ни разу не угадала. Королевская дорога не бывала безлюдной в любое время года. Пользовались ею в основном чиновники, курьеры и военные. Королевскую дорогу даже от снега очищают, правда, не целиком, а лишь на небольших участках рядом с почтовыми станциями и придорожными гостиницами. Остальное путникам нужно было расчищать самостоятельно, нам сегодня тоже не раз приходилось снижать скорость до черепашьей, чтобы кони втаптывали рыхлый, липнувший к копытам снег в дорогу. К счастью, сугробов по пояс намести не успело, но и сугробы по колено взрослому человеку создавали трудности тем, кто ехал по нетронутому снегу первым. Движение по Королевской дороге хоть и не очень интенсивное, но все же регулярное. Снег утаптывал не только наш небольшой отряд.
О Королевской дороге мне рассказала Инга, дабы отвлечь от учебы, которая уже начала порядком действовать ей на нервы. И теперь я убедилась, что все это правда: в сумерках была видна и почтовая станция, и ярко освещенное здание гостиницы. И множество людей вокруг. А я тут от скуки бешусь, карету раскачиваю. Да здравствуют рессоры!
Меня посетило странное чувство. Тот, кто в детстве уезжал куда-нибудь далеко от дома и выходил из поезда в чужой ночной город, меня поймет. Все сияет волшебными огнями и пахнет совсем не так, как дома, множество незнакомых людей суетятся вокруг. Это утром оказывается, что сказочный замок – всего лишь обшарпанный старый вокзал, и город, за редким исключением, тоже самый обыкновенный. Но первое впечатление все равно запоминается навсегда. Здесь не было ни вокзала, ни шумного поезда, а было много огней, в основном факелы, мерцающий в неровном свете живого огня снег и множество ржущих и всхрапывающих лошадей. Но чувствовала я себя примерно так же, как в далеком уже детстве. Пожалуй, сейчас мне все казалось еще более необычным, потому что нечто подобное раньше я могла увидеть разве что в каком-нибудь историческом фильме. Но никакой фильм не даст такого эффекта присутствия, щиплющего за нос мороза, запахов горящего дерева и смолы, конского пота.
Я вертела головой из стороны в сторону, наполовину высунувшись из-под плаща Ингельда и не обращая внимания на холод. Интересно было буквально все. Оружие и доспехи чужих охранников, изукрашенные гербами кареты, лошадиная сбруя. Да даже факелы, вот чего я здесь еще не видела вблизи, свечи и светильники, то ли магические, то ли просто действующие на неизвестном мне принципе, но факелы… Настоящее Средневековье, потрясающе!
Мой восторг слегка поутих, когда мы поднялись в номер и там вместо привычного светильника обнаружилось с десяток свечей. Чадящих! Досадливо чихаю. Что-то я совсем расслабилась, это же не кино, а реальность. В этом путешествии я, видимо, имею все возможности окунуться в почти настоящее Средневековье, ну с поправкой на местные особенности. И как-то пока не вполне понятно – это хорошо или плохо? Что интересно, так несомненно!
День прошел настолько спокойно и скучно, что я уже успела подзабыть о грозящей нам опасности. За Ингельдом охотятся неизвестные убийцы, которые, дай им только малейший шанс, не задумываясь отправят его на тот свет. И со мной они с удовольствием проделают то же самое, причем в первую очередь, чтобы не защищала Ингельда от ядов и проклятий. Сейчас об этом совсем не думалось, слишком много необычных впечатлений, словно я долго жила в изоляции и наконец выбралась к людям.
Оставив вещи в номере, мы спустились в местный ресторан. Я вертела головой по сторонам, стараясь все рассмотреть и понюхать, и на язык бы попробовала, наверное, но Ингельд держал крепко и ни в какую не отпускал. Попытка изобразить царапучую кошку успехом не увенчалась, если не считать таковым обидный щелбан.
– Даже не вздумай убегать! Здесь слишком много чужих людей, и среди них попадаются не самые законопослушные личности.
Грустно, но он прав. Проезжий народ, никто друг друга в лицо не знает, умыкнут – и пискнуть не успею. Ну, по крайней мере, смотреть и нюхать мне никто не запрещал. Это для местных все вокруг – ничем не примечательная обыденность, а для меня экзотика. Словно еще раз в другой мир попала, всего-то день пути от столицы, и все так изменилось. Ночь вообще многое меняет, особенно когда языки живого племени пляшут в огромном зеве камина, выхватывая из полумрака большого зала лица людей, отблескивая то на рубиновом перстне дворянина, то на наплечнике или эфесе меча война, а то и вовсе бляхе курьера, случайно выпавшей из-за ворота камзола.
А еще, ничего себе экзотика, в зале присутствовал настоящий менестрель с неким струнным инструментом, который в темноте и на глазок я окрестила помесью гитары с балалайкой. Что это было на самом деле, наверное, узнаю не скоро. Пел парень очень даже неплохо и голос имел сильный, зато выглядел так, что хотелось спрятать этого доходягу за ширму, чтобы посетителей не пугал. Тощее длинное недоразумение с острым носом-клювом, засаленными блондинистыми волосами и впалыми щеками пожизненного дистрофика. Казалось, что его даже на сцене от каждого чиха слушателей шатает. Оторвав взгляд от этого недокормленного субъекта, принялась и дальше разглядывать зал, там было еще немало интересного.
Я даже еще одного дракона заметила – крупный, лиловый, кажется, и уже не молодой. Он был вместе с дамой средних лет, закутанной в белые меха. У нее охраны как бы не больше, чем у Ингельда, и не менее солидно вооруженная. Не мы одни такие ненормальные, кто отправился в длительную поездку среди зимы. Пообщаться нам, к сожалению, не позволили, а переглядываться через половину зала было довольно скучно, к тому же почти сразу стало ясно, что этот дракон самый обычный, излишним интеллектом не блещет. Жаль.
Менестрель между тем перестал петь и пошел по залу, как выяснилось – это традиция такая здесь: певцу деньги за выступление не на сцену бросают, а дают прямо в руки, кто сколько посчитает нужным. Но не меньше определенной суммы, это считается плохим тоном. Если жадность обуяла или денег не хватает, можно угостить певца вином, он примет или откажется, но в любом случае вежливость будет соблюдена. Совмещать не возбраняется. Это все мне Бьёрн шепотом объяснил в ответ на мой недоумевающий взгляд. Менестрель уже был ближе, двигаясь по ломаной траектории, он выбирал самые богатые столы, даму с драконом он не пропустил, нас тоже не пропустит. Так оно и вышло. Все было точно так же, как за другими столами, Ингельд дал певцу денег и предложил вина. Того уже слегка качало от выпитого, но он взял кувшин и налил себе еще, сам, потому что не та персона, чтобы кто-то за нашим столом ему наливал. Охранники-то ужинали за соседним. Менестрель выпил, откланялся и ушел. Не устроился где-нибудь в уголке поужинать после работы, совсем ушел. Устал, наверное. А я подумала: почему так вышло, что мы оказались последними в его извилистом пути между столами?
