Элизабет не могла себя заставить посмотреть ему в глаза.
– Хотите знать, о чем мы говорили на этот раз?
– Нет, не думаю. Он усмехнулся.
– Вы пожаловались, что устали от этой светской круговерти, и
признались, что мечтаете снова оказаться на природе. По этой причине вы и
приняли мое предложение пойти в парк. Думаю, мы оба чудесно провели тот день.
Элизабет все-таки подняла глаза и, встретившись с его
грустно-насмешливым взглядом, с почти утвердительной интонацией спросила:
– И мы снова говорили о рыбалке?
– Нет. О том, как лучше охотиться на кабана. Она отвернула
голову к окну.
– Вы поведали мне волнующую историю о том, как ваш отец
когда-то давно подстрелил дикого кабана, и как вы без разрешения наблюдали за
этой охотой с дерева, и как именно под этим деревом завалился кабан. Насколько
я помню, – беззлобно закончил он, – вы сказали, что своим радостным криком
выдали себя охотниками заработали строгий выговор от отца.
В глазах его заплясали смешинки, и внезапно они оба
рассмеялись.
– И ваш смех я тоже запомнил, – сказал он, улыбаясь, – я еще
подумал тогда, что никогда раньше не слышал таких чудесных звуков. – Осознав,
что сделал ей комплимент, он покраснел, подергал себя за шейный платок и отвел
глаза,
Заметив его смущение, Элизабет подождала, пока граф придет в
себя и снова посмотрит на нее.
– Теперь я тоже вспомнила вас, – сказала она и, видя, что он
с сожалением снова отворачивает голову, пристальным взглядом заставила его
посмотреть себе в лицо. – Правда, – тихо сказала она. – Я вспомнила всего минуту
назад.
Он обрадованно откинулся в кресле и уже более свободно
посмотрел ей в глаза.
– Так почему же вы решили пересмотреть мое предложение, если
я не произвел на вас ни малейшего впечатления?
Он был таким милым, таким хорошим, и Элизабет почувствовала,
что не смеет солгать ему. Более того, ее мнение относительно ума лорда Марчмэна
стремительно менялось в лучшую сторону. Теперь, когда возможность
романтического увлечения была начисто отметена, он начал проявлять опасную
проницательность.
– Вы можете быть со мной полностью откровенны, – успокоил он
Элизабет, словно прочитав ее мысли. – И примите во внимание, что я не такой уж
простак, как вам, должно быть, показалось. Просто я… редко общаюсь с женщинами
и не умею за ними ухаживать. Но, может быть, мы могли бы быть друзьями, раз уж
мне не суждено стать вашим мужем, – сказал он, почти не выдав своего сожаления.
Элизабет уже поняла, что граф не оставит ее в покое, пока
она не расскажет ему все, как есть, но интуитивно чувствовала, что смеяться над
ней он не станет.
– Решение принял мой дядя, – сказала она со смущенной
улыбкой, стараясь изложить дело так, чтобы оно было как можно менее
унизительным для лорда Марчмэна. – У него нет собственных детей, и он очень
решительно настроен выдать меня замуж. Он узнал имена джентльменов, которые
когда-то делали мне предложение, и… как бы это сказать… – Элизабет беспомощно
замолчала. Объяснить ему это оказалось не так просто, как она надеялась.
– И выбрал меня? – предположил граф. Элизабет кивнула.
– Странно. Я точно помню, как все говорили, что вы получили
множество предложений в тот сезон, когда я познакомился с вами. И тем не менее
ваш дядя выбрал меня. Надо сказать, я польщен. Но и немало удивлен таким оборотом
дела. Принимая во внимание значительную разницу в возрасте, не говоря уж об
интересах, я бы предположил, что он выберет более молодого человека. Прошу
прощения за любопытство, но что все-таки толкнуло его на это? – спросил граф,
не сводя с нее пристального взгляда.
Элизабет чуть не выпрыгнула из кресла от досады, когда он
задал следующий вопрос:
– И кого еще он выбрал в кандидаты?
Закусив губу, она отвернулась, не подумав о том, что по ее
потрясенному лицу лорд Марчмэн без труда догадается, что как бы ни смутил ее
вопрос, ответ на него пугает ее еще больше.
– Кто бы ни был этот человек, он, должно быть, устраивает
вас еще меньше, если судить по вашему лицу, – сказал граф, наблюдая за ней. –
Может быть, мне попытаться угадать? Или сказать вам прямо, что час назад я
случайно услышал, как ваша тетя и ваш кучер смеялись над тем, как все здорово
получилось с сэром Фрэнсисом Белховеном? Другой кандидат – Белховен? – мягко
спросил он.
Элизабет побледнела.
– Проклятие! – вырвалось у графа. – Как только вашему дяде
могло прийти в голову предложить такое невинное дитя, как вы, этому старому…
– Он уже отказался от этой мысли, – заверила его Элизабет,
тронутая тем, что, будучи почти не знаком с ней, граф так сильно о ней
беспокоится.
– Вы уверены?
– Думаю, что да.
После секундного колебания он кивнул и откинулся в кресле.
На лице его появилась улыбка.
– Можно спросить, как вам это удалось?
– Честно говоря, я предпочла бы, чтобы вы не спрашивали об этом.
Он снова кивнул и заулыбался еще шире, в его голубых глазах
заискрились огоньки.
– Интересно, сильно я ошибусь, если предположу, что с ним вы
использовали ту же тактику?
– Я… я не уверена, что поняла ваш вопрос, – осторожно
ответила Элизабет, – его улыбка была такой заразительной, что она начала
покусывать губы, чтобы удержаться от ответной улыбки.
– Ну что ж, полагаю, что либо ваш интерес к рыбалке два года
назад был искренним, либо вы просто хотели сделать мне приятное и дать
возможность поговорить о том, что мне интересно. Если верно первое, то ваш
вчерашний испуг был не таким уж… как бы это сказать… сильным, как вы хотели
меня в том убедить, верно? – Он засмеялся. – А не хотите ли вы попытаться
поймать ту форель, которую я упустил из-за вас сегодня утром? То-то она сейчас
надо мной насмехается.
Элизабет рассмеялась, чувствуя себя так, словно они с ним
действительно давние друзья. Вот было бы замечательно, скинув туфли, посидеть,
у ручья и показать ему, как она умеет обращаться со снастями. Но, с другой
стороны, ей не хотелось причинять ему неудобства своим пребыванием в доме, к
тому же с риском того, что он передумает.
– Все уже решено, – медленно сказала Элизабет, – и поэтому
лучше, если завтра мы с тетей будем уже на пути к последнему пункту нашего
путешествия.
Следующий день выдался ясным и теплым, на деревьях распевали
птицы, и солнце весело светило с лазурного неба. Но к несчастью, это был один
из тех дней, когда решения, принятые накануне, уже не кажутся так легко
выполнимыми, и когда лорд Марчмэн усадил их с Бертой в карету, Элизабет все еще
мучилась над дилеммой. Перспектива встретиться с Яном Торнтоном без Люсинды
абсолютно не привлекала ее. В борьбе с этим человеком ей могла помочь только
Люсинда – Люсинда, которая не пасовала никогда и ни перед кем, Люсинда, которая
в любой ситуации могла дать ей дельный совет. Самым простым решением в этой
ситуации казалось остановиться в гостинице, где они должны были встретиться с
Люсиндой.Но беда в том, что дядя Джулиус и здесь проявил свою рачительность,
загнав ее в рамки строгого бюджета и выделив совсем небольшую сумму на
экстренные расходы. Сев в карету, Элизабет сказала себе, что это и есть
экстренный случай, и решила потратить деньги. А об объяснениях можно будет
подумать позже. Эрон все еще ждал распоряжений, куда ехать,
