–Да?
– Я не знаю, как это сказать… – призналась Элизабет. Она
была уверена только в одном: ей хочется еще хоть несколько минут побыть в его
объятиях.
– Элизабет, если вы хотите, чтобы я вас поцеловал, вам
достаточно прижаться своими губами к моим.
– Что?!
– Вы слышали меня.
– Вы самый…
Он с ласковым упреком покачал головой.
– Только избавьте меня от этих девических протестов. Если
вам, как и мне, захотелось вдруг проверить, действительно ли тогда нам было так
хорошо вместе, как кажется в ретроспективе, скажите об этом прямо. – Ян сам
поразился своему нахальству, но, поскольку предложение было уже сделано, он не
видел особого вреда в том, чтобы обменяться несколькими поцелуями, если ей так
этого хочется.
Упоминание о том, что «им тогда было хорошо вместе»,
приглушило ее гнев, усилив беспомощность. Элизабет смотрела на него как
зачарованная, чувствуя, как его руки обхватили ее немного крепче. Ее взгляд
бессознательно переместился на его красиво очерченные губы, которые слегка
раздвинулись в легкой вызывающей улыбке. Она чувствовала, что он дюйм за дюймом
притягивает ее все ближе и ближе.
– Вы боитесь? – спросил Ян хрипловатым голосом, который
околдовал ее когда – то и который точно так же действовал на нее сейчас. Его
руки легли на изгиб ее талии. – Ну, решайтесь, – прошептал он, и, охваченная
тоской и желанием, Элизабет не выразила протеста, когда он склонил к ней
голову. Она вздрогнула от прикосновения его мягких теплых губ. Оцепенев, она
ждала той опустошающей страсти, с которой он целовал ее когда-то, не понимая,
что его страсть была в значительной мере вызвана ее ответной реакцией. Замерев
от напряжения, она ждала, когда на нее снова нахлынет оглушающая волна
наслаждения… ей так хотелось вновь испытать это чувство… хотя бы один раз… хотя
бы на мгновение, как вдруг поняла, что он целует ее, едва дотрагиваясь своими
губами ее губ, слегка поглаживая их… он дразнил ее!
Элизабет оттолкнула его, и он разочарованно посмотрел ей в
лицо.
– Да, это не совсем то, что я помнил, – насмешливо протянул
он.
– И я тоже, – ответила она, не понимая, что он имеет в виду
недостаток участия с ее стороны.
– Может, попробуем еще раз? – предложил Ян, еще не утратив
желания насладиться несколькими минутами разделенной страсти, тем более что
чувствовал себя в состоянии контролировать ситуацию.
Спокойный интерес, прозвучавший в его голосе, вызвал у нее
опасение, что для него это только игра, своего рода соревнование.
– Это что – соревнование? – спросила она, шокированная его
цинизмом.
– А вам хочется, чтобы это было соревнование? Элизабет
отрицательно покачала головой. Ее воспоминания о бурной страсти и нежности были
такой же иллюзией, как и все остальное. Чувствуя пустоту в душе, она взглянула
на него и с грустью сказала:
– Не думаю.
– Отчего так?
– Вы играете в какую-то игру, правил которой я не знаю, –
устало ответила она.
– Правила остались те же. Это та же самая игра, в которую мы
уже играли, я целую вас, а вы, – он сделал многозначительную паузу, – целуете
меня.
Откровенное напоминание о том, что в прошлый раз она сама
целовала его, страшно смутило Элизабет и одновременно вызвало желание дать ему
пощечину, но он одной рукой придержал ее руки, а другой начал нежно поглаживать
шею.
– Покажите мне, как вы запомнили это, – дразнил он,
приблизив к ней свои губы. Наконец, не выдержав, Ян сам припал к ее губам и,
несмотря на насмешливый тон, поцелуй его был нежным и требовательным. Элизабет
качнулась к нему и наконец ответила на поцелуй, ее рука скользнула вверх и
замерла у него на груди, она почувствовала, как его руки сжали ее талию, потом
он раздвинул ей губы, ее сердце забилось сильными гулкими толчками, и она
радостно приняла это вторжение.
Кровь зашумела у Яна в голове, он говорил себе, что должен
немедленно отпустить ее, и даже попытался сделать это, но Элизабет
бессознательно притянула к себе его голову, пытаясь хотя бы еще немного
продлить те невыразимо прекрасные ощущения, которые будил в ней его поцелуй.
Наконец Ян заставил себя оторваться от этих колдовских губ и резко поднял
голову.
– Ч-ч-черт! – прошептал он, но руки помимо его воли еще
крепче обвились вокруг ее тела.
Сердце Элизабет билось как маленькая пойманная птичка, она
посмотрела в его глаза, полыхавшие тайным огнем, и он притянул к себе ее
голову, их губы слились в поцелуе. С яростной настойчивостью он раздвинул ей
губы, и Элизабет вдруг прильнула к нему, переполненная какими-то незнакомыми
чувственными желаниями, обняв его руками за шею, она откровенно ответила на его
поцелуй. Она не стала протестовать, когда его язык начал ласкать ее рот. Ее
податливость вызвала у Яна новый взрыв неудержимого желания, он изо всех сих
притянул ее к себе, чего-то дико и настойчиво требуя.
Она сделала незаметное движение, приспосабливаясь к нему и
неосознанно распаляя его желание.
Его руки машинально скользнули к ее груди, но вдруг осознав,
что он делает, Ян отдернул руки и, оторвавшись от ее рта, поднял голову и
посмотрел пустым взглядом куда-то над ее головой, не зная, целовать ли ее
дальше или попытаться обратить все в шутку. Еще ни одна женщина не возбуждала в
нем такого желания всего после нескольких поцелуев.
– Это было так, как я помнила, – прошептала Элизабет,
потрясенная силой охватившего ее чувства.
Это было даже лучше, чем помнил он. На этот раз страсть была
сильнее, неистовей… И она не поняла этого только благодаря тому, что он сумел
устоять перед искушением и не поцеловал ее еще раз. Он только что отверг эту
мысль как безумную, и вдруг они услышали позади себя мужской голос:
– Боже правый! Что здесь происходит?
Элизабет рванулась в безумной панике и увидела бегущего к
ним седого мужчину средних лет. Ян успокаивающе положил ей руку на талию, и она
осталась стоять, окаменев от шока.
– Я слышал стрельбу… – человек прислонился к дереву, держась
одной рукой за сердце, грудь его тяжело вздымалась. – Я слышал ее все время,
пока поднимался из долины, и подумал…
Он замолчал, глядя на пунцовую, со спутанными волосами
Элизабет. Потом его взгляд переместился на руку Яна, лежащую на ее талии.
– И что ты подумал? – спросил Ян. Для человека, застигнутого
в столь пикантной ситуации, и не кем-нибудь, а шотландским викарием, его голос
звучал поразительно спокойно.
Викарий наконец оценил ситуацию, и лицо его стало жестким.
Он отделился от дерева и направился к ним, стряхивая с рукава прилипшие кусочки
коры.
