– Настя…
Это, конечно, Лушка. Мать, видно, разрешила ей спать в одной светелке со мной. Но почему она не на пиру или ее как девчонку отправили спать пораньше?
Сестрица юркнула ко мне на лавку, что-то горячо зашептала на ухо. Я не сразу разобрала.
– Лушка, говори спокойней, ничего не понять.
– Тебе обязательно в Рязань надо?
– Обязательно, жаль, что отец этого не понимает.
– А давай сбежим?
– Куда?
– В Рязань, – удивилась моей непонятливости сестрица.
– Как это сбежим?
– А так! Я двух кобыл оседлала, твою Зорьку и еще Рыжуху. Сумки чересседельные тоже готовы. Давай, сейчас и сбежим. В Рязани тетка Олена, у нее устроимся, она добрая, примет, а там после решим.
– Ты что, дорогу в Рязань знаешь?
– А чего ее знать? Выезжай вон в ворота, а там сама доведет. Тут наезжено. Жаль нету снега, по снежку можно бы в санях, а так придется верхами, а я верхами худо езжу.
– Лушка, нас догонят сегодня же, не успеем выехать за ворота. Да и за ворота никто не выпустит.
– Про ворота я договорилась, выйдем через те, что к Жиздре выходят, там по перекатам переправимся и сразу в лес на дорогу. Ныне полная луна, гляди какая, все как на ладони видно.
– Но тебе-то это зачем?
– Я тоже в Рязань хочу, надоел этот Козельск. Если ты уедешь, так совсем не с кем словом перемолвиться будет, не с Любкой же учиться мечами биться. И меч тоже есть, я утащила.
Я обомлела, моя беспокойная сестрица за один вечер успела полностью подготовить побег. Только что-то останавливало, все же на дворе осень, дороги мы не знаем, да и две боярышни одни – легкая добыча для кого угодно.
– Ну да, ты вон как мечом бьешься! А ежели останешься, так дядька Федор тебя точно под замок до самой весны посадит, я слышала, как он матери говорил. Завтра же и посадит. Я прям как услышала, так и пошла готовиться.
Вот это выбор! Отец не поверил в то, что я твердила, не поверил, что татары могут прийти зимой, что ляжет Рязань, а даже если и поверил, то решил в своем Козельске отсидеться? Вот оно, отношение русских к будущей беде, даже такой умница, как воевода Федор, и тот предпочитает отсидеться. А Рязань пусть гибнет, что ли? Отец говорил, что там и без меня все знают, может, и знают, но не все.
Но думала я в тот момент совсем о другом. Лушка права, если я не удеру сегодня, то завтра меня посадят под замок, сегодня просто все сошло с рук, потому что две свадьбы. И под шумок можно улизнуть, а завтра это станет невозможным совсем. Лушка, почувствовав мои колебания, поднажала, и я махнула рукой:
– Поехали.
– Давно бы так. Время же теряем. Надо до утра далеко быть, по ту сторону леса пустынька есть, отшельники живут, там можно переждать, если искать станут.
Ну все она предусмотрела!
– Лушка, ну ты даешь!
– Чего даю?
– Пошли.
Две свадьбы для Козельска – мероприятие нешуточное, кто уже спал вповалку, кто еще гулял. Я не знала, где отец, но сестрица успокоила:
– Дядька Федор с матерью в тереме, не бойся.
За ворота мы скользнули легко и даже к реке спустились, а вот там началось. Днем и то перекаты пройти трудно, я видела, как лошади мучаются. А уж ночью… Я лишь уговаривала Зорьку:
– Не спеши, осторожно. Ты хорошая лошадка, очень хорошая…
Моя хорошая лошадка не подвела, а вот Лушкина… Видимо, у Рыжухи копыто скользнуло с камня, она подвернула ногу, и моя сестрица полетела в воду, причем очень неудачно – выше своей кобылы по течению. Я где-то читала, что реки переплывать надо обязательно ниже по течению относительно лошади, чтобы не затащило под брюхо коня. Видимо, это и происходило с Лушкой. Но нырнуть под брюхо и без того просевшей от боли Рыжухи она не успела, потому что рядом в воде оказалась я. Вцепившись в Лушкину косу (больше не за что было хватать), я все же умудрилась вытащить ее наверх.
Моя Зорька, всхрапывая, держалась сзади, она позволила нам с сестрицей уже обеим вцепиться в ее гриву и седло и дотащила до берега. Рыжуха выбралась из воды с трудом. Она сильно хромала, ни о каком продолжении путешествия не могло идти речи. Все, что мы смогли – дотащиться до леса на берегу и без сил повалиться на землю. Что делать?! Ясно, что утром нас найдут и спасут, но до утра еще нужно дожить. Ледяной ветер быстро выстуживал мокрую одежду. Я поняла одно – надо срочно развести костер, иначе спасать будет просто некого.
К тому же костер могут заметить с того берега и прийти на помощь… Переправляться самостоятельно в обратном направлении было просто страшно. Только теперь мы осознали, как рисковали.
Привязав лошадей, я бросилась ломать ветки для костра.
– Луша, разведи пока хоть какой огонь… Сможешь?
– А то.
Лушка попыталась ответить бодреньким голосом, но это не слишком получилось, потому что ее бил озноб и от пережитого, и от холода.
Костерок разгорелся довольно быстро, но почти сразу мы содрогнулись от ужаса, потому что со стороны леса донесся… волчий вой! Обе лошади всхрапнули, пришлось успокаивать. Если сбегут они, то нам вообще хана.
– Лушка, надо возвращаться. Хоть вплавь…
– Не могу.
– Я тебе помогу, за Зорьку держаться будем, не то погибнем же.
– Я тоже ногу повредила…
Вот это да! Я думала, что она по берегу ползла просто из-за того, что выбилась из сил.
– Давай посмотрим, может, сумеешь?
Но, похоже, нога была вывихнута основательно, и в темноте на ощупь я могла только навредить. Вот дуры-то две! Уехать ночью через перекаты и в лес! Что делать, кричать? В Козельске гуляют свадьбу, не услышат. Даже на стенах охрана подвыпившая, да и никто врагов не ждет, ворота закрыты, даже те, через которые выезжали мы сами, их за нами заперли основательно.
Так, только не паниковать. Чем можно отогнать волков, если они появятся близко? Только огнем, значит, нужен большой костер. Его могут заметить и со стены. Я принялась ломать и таскать ветки с утроенной, удесятеренной энергией. Ломая очередную порцию, вдруг почувствовала животный страх. Даже у бизнес-леди двадцать первого века такое бывает, нутром вдруг уловила какую-то страшную опасность. Оглянувшись, увидела в темноте два желтых глаза. А Зорька рвалась на привязи, страшно храпя. Волки!
В костер полетели новые охапки сучьев. Световой круг должен быть как можно больше, и головни нужны помощней, чтобы в случае чего… Господи, о чем я?! В случае чего отогнать стаю головешками можно только от очень большого костра. Я с тоской смотрела на таявшие запасы сучьев, прекрасно понимая, что их не только до рассвета не хватит, но и вообще надолго.
Лошади жались к свету, а в темноте за кругом от костра появилось уже несколько пар желтых глаз. Волки не торопились, зачем лезть в огонь, если костер невелик, можно и подождать. Зато потом какая добыча – целых две лошади, ну и какая-то там мелочь из двух девиц! Лушка молчала, она не хуже меня понимала все происходящее. Это был конец, совсем.
