Виктория услышала его шаги в спальне и постучалась к нему.
Он пригласил ее войти, но ее улыбка тут же угасла, когда она увидела, что
камердинер Франклин упаковывает саквояж, а Джейсон набивает кожаный портфель
документами из стопки лежащих на столе перед камином.
– Куда ты собираешься? – ахнула она.
– В Лондон.
– Но.., почему? – Виктории не удалось скрыть своего
разочарования.
Джейсон повернулся к камердинеру-:
– Остальное я упакую сам, Франклин. – Подождав, пока тот
выйдет и закроет дверь, он коротко сказал:
– Мне там лучше работается.
– Но ведь вчера ты говорил, что не можешь поехать со мной в
Лондон и переночевать там потому, что завтра утром тебе предстоит встреча с
людьми здесь.
Джейсон перестал заталкивать документы и выпрямился. С
нарочитой грубостью он сказал:
– Виктория, известно ли тебе, что может случиться с
мужчиной, испытывающим в течение длительного времени неутоленное желание?
– Нет, – призналась жена и для пущей значимости покачала
головой.
– Тогда мне придется объяснить тебе это. Виктория опасливо
затрясла головой.
– Д-думаю, не нужно.., в особенности когда ты в таком
настроении.
– До встречи с тобой у меня не бывало такого настроения. –
Повернувшись к ней спиной, он оперся на каминную полку и уставился глазами в
пол. – Предупреждаю, отправляйся в свою комнату, пока я не забыл, каким
«предусмотрительным» мужем мне следует быть, и не перестал беспокоиться о
поездках в Лондон.
У нее заныло сердце.
– Так ты едешь к своей любовнице, не так ли? – захлебнувшись
от отчаяния, выговорила она, вспомнив, не веря самой себе, каким нежным он
казался, когда она вручила ему подарок.
– В твоем тоне звучат неприятные нотки, характерные для
ревнивой жены, – сквозь зубы процедил он.
– Ничего не поделаешь, я и есть жена.
– У тебя весьма странное представление о том, что значит
быть женой, – презрительно усмехнулся Джейсон. – Ладно, а теперь уходи.
– Черт тебя подери! – вспыхнула Виктория. – Я не знаю, как
быть женой, неужели ты не видишь этого? Я умею готовить, шить, ухаживать за
мужем, но тебе этого не требуется, у тебя для этого много челяди. Вот что я
тебе еще скажу, лорд Филдинг, – продолжала она в неистовстве. – Может быть, я
не очень хорошая жена, но ты просто невозможный муж! Когда я предлагаю тебе
сыграть в шахматы, ты злишься. Когда я пытаюсь соблазнить тебя, ты становишься
несносным…
В этот миг она увидела, как голова Джейсона резко
вздернулась вверх, но была так сердита, что не обратила внимания на изумленное
выражение его лица.
– А когда я привожу тебе подарок, ты отбываешь к своей
любовнице в Лондон!
– Тори, – судорожно сказал он, – иди ко мне.
– Нет, еще не все! – вырвалось у нее от переполнявшего ее
чувства унижения и гнева. – Отправляйся к своей любовнице, если тебе нужно
именно это, но не обвиняй меня в том, что у тебя никогда не будет сына. Может,
я и наивна, но не настолько, чтобы считать, что могу произвести на свет ребенка
без.., ну, без твоей помощи!
– Тори, пожалуйста, иди ко мне, – хрипло повторил он.
Интонация его голоса наконец дошла до нее и сразу же погасила ее ярость, но
Виктория все еще опасалась, что будет отвергнута, если подойдет к нему.
– Джейсон, мне кажется, ты сам не знаешь, чего хочешь. Ты
говорил, что хочешь сына, а…
– Я прекрасно знаю, чего хочу, – возразил он, открывая свои
объятия. – Если ты подойдешь ко мне, я докажу это…
Загипнотизированная горящим взглядом зеленых глаз и
бархатными нотками чуть охрипшего голоса, Виктория медленно прошла вперед и тут
же очутилась в таких крепких объятиях, что у нее затрещали кости. Его губы
приникли к ее губам в таком бешеном, возбуждающем поцелуе, что ее обдало
нестерпимым жаром. Она ощутила его возбуждающую близость, его руки, по-хозяйски
гладящие ее спину и грудь…
– Тори, – прерывисто прошептал он, нежно касаясь губами ее
шеи, отчего ее снова пробрала дрожь. – Тори, – судорожно повторил он и снова
впился губами в ее рот.
Он целовал ее неспешно, а затем с ненасытной жаждой скользил
руками по ее телу, обхватил ее и крепко прижал, чем вызвал у нее стон,
свидетельствовавший о том, что она трепещет от того же, что и он, желания.
Не отрывая губ от ее рта, он подхватил жену на руки и
поднял. Она поняла, что он осторожно несет ее в постель. В мире не существовало
ничего и никого, кроме ее мужа. Виктория крепко зажмурила глаза и стала ждать.
Потом почувствовала, что он лег рядом. Панический страх, как и раньше, охватил
ее.
Но он нежно поцеловал ее зажмуренные глаза и обнял, мягко
привлекая к себе.
– Принцесса, – шепнул он, и хрипловатый его голос прозвучал
так же сладко, как сладки были его ласки, – пожалуйста, открой глаза. Я не
собираюсь набрасываться на тебя, обещаю.
Виктория сглотнула комок в горле и открыла глаза; она тут же
почувствовала невыразимое облегчение оттого, что он предусмотрительно загасил
все свечи, кроме тех, которые стояли на каминной полке в другом конце комнаты.
Джейсон заметил страх в больших синих глазах жены. Опершись
на локоть, он протянул руку, чтобы нежно погладить раскинувшиеся по всей
подушке золотисто-каштановые локоны.
"Ни один мужчина, кроме меня, в жизни не касался ее», –
благоговейно подумал он. Эта мысль вселила в него гордость. Эта прелестная,
храбрая, неиспорченная девушка отдалась ему, и только ему. Джейсону хотелось
оправдаться перед ней за случившееся в брачную ночь, сделать так, чтобы она
стонала от восторга и любила его так же сильно, как мечтал это делать он.
Джейсон коснулся губами маленького уха.
– Не знаю, о чем ты думаешь, – мягко сказал он, – но
выглядишь ты до смерти напуганной. Ведь ничто не изменилось по сравнению с тем,
что было несколько минут назад, когда мы целовались.
– Если не считать того, что на тебе нет никакой одежды, –
дрожа, поправила его жена. Джейсон спрятал улыбку.
– Верно, но зато ты одета.
"Это ненадолго», – подумала она и услышала его
сдавленный смешок, как будто он прочитал ее мысли. Он поцеловал ее в уголок
глаза.
– Хочешь остаться одетой?
Жена, у которой он так по-скотски, грубо отнял
девственность, погладила его по щеке и мягко шепнула:
– Я хочу доставить тебе удовольствие, вряд ли одежда поможет
мне в этом.
