Домой Тадаев отправился пешком, благо жил недалеко от отделения в крепком каменном доме за высоким забором с двумя законными женами и тремя детьми от них, имея еще и пару наложниц для удовлетворения своей звериной страсти. И жажды насилия беззащитных существ, которыми являлись женщины-невольницы, которых он получал в качестве доли с каждой партии рабов. А партии эти, слава Аллаху, поставлялись регулярно. Поток их не иссякал. Желающих заработать на работорговле нелюдей в Чечне и прилегающих территориях было еще предостаточно! И так будет продолжаться еще долго. Пока федеральная власть не установит свой порядок на Кавказе, а она, эта власть, устанавливать что-либо прочное, крепкое не спешила. Или не могла! И это хорошо! Для Тадаева хорошо. Остальные его не интересовали. Особенно рабы. Они делились на товар и жертв. И в равной степени служили удовлетворению потребностей Тадаева!
Во дворе ему встретилась жена. Она хотела о чем-то спросить мужа, но тот приказал всей семье закрыться в доме и ждать, когда он сам явится к ней! А до этого чтобы ни души в усадьбе не было. Женщина убежала в дом передавать требование хозяина. Тадаев, глядя ей вслед, довольно улыбался. Вот она, жизнь! Настоящая жизнь. Хочет, пригреет жену, хочет, запорет до смерти, заменив ее на другую, более молодую и послушную. Главное, чтобы рода была незнатного, а лучше вообще безродная сирота. Из той хоть веревки вей, заступиться некому. Как за тех славянок, которым он, Тадаев, вырывал матки после оргазма и душил окровавленными руками, заливая затем трупы бетоном! Да, это жизнь! Не то что раньше, когда кругом были райкомы, парткомы, профкомы. Тогда была неволя, тюрьма в собственной республике. Сейчас жизнь. Побольше бы ее такой, вседозволенной и безнаказанной! Да продлит Аллах эти годы!
Очнувшись от внезапно захвативших его мыслей, Тадаев прошел в виноградник, где у забора под замаскированной крышкой находился лаз в подвальное помещение, разделенное на три комнаты. Одна служила местом временного обитания рабов, другая камерой пыток. Мужчин Тадаев продавал, женщинам же выхода на поверхность уже не было. Из камеры пыток, где их изощренно насиловал оборотень-майор, несчастным был один путь в третью комнату, где почти никогда не просыхал бетон. Там хоронил свои жертвы Тадаев. Лично хоронил, даже в этом находя какое-то дьявольское наслаждение, особенно когда раствор забивал трупам или просто лишенным сознания женщинам рот, глаза, постепенно скрывая голову, а за ним и растерзанное в клочья тело.
Открыв люк, он спустился в подвал, в комнату, где с вечера находились двое мужчин и двое женщин. Одна совсем молоденькая и дьявольски привлекательная, которую уже сегодня Тадаев хотел увести в камеру пыток. Но... не получилось. Малолетку придется отдать. Жалко. Но ничего. Он отыграется на второй, той, что постарше. Ее ждет поистине кошмарная ночь, ибо избивать женщину Тадаев будет медленно, растягивая сатанинское удовольствие до рассвета. А забетонируют ее мужики. По частям зальют в бетон, ибо он ее будет рвать на куски! Резать и рвать, одновременно удовлетворяя свою сексуальную, звериную страсть! Ничего. Свое он все равно возьмет. А малолетке этой, Лизе, повезло. Жаль.
При виде своего хозяина, невольники, скованные между собой цепями и прикованные к деревянному топчану, отползли в угол. Тадаев вволю насладился ужасом, который светился в их расширенных глазах! Затем достал из кармана ключ, подошел к топчану. Потянул за цепь, которая была прикреплена к ножке девочки, таща ее к себе. Та хотела закричать, но бандит цыкнул:
– Молчать, дура! Моли своего бога! Я должен вернуть тебя! Так что не дергайся!
И переведя взгляд на другую женщину, прошипел:
– А ты, сука, готовься! За двоих ночью «кайфовать» будешь! Клянусь, я тебе доставлю массу «удовольствия». Мужикам смотреть за ней. Сделает что с собой, каждому горло перережу!
И вернувшись к девочке, сняв оковы, потащил ее наверх, на поверхность. Лиза стала первой из четырнадцати женщин, которой посчастливилось выйти из этого склепа. Первой и уже не последней.
Ровно в 19.20 Казбек подогнал милицейский вездеход к железным воротам усадьбы начальника. Прямо к калитке. Двери открылись, и Тадаев затолкал на заднее сиденье насмерть перепуганную девушку, сам устроился рядом с ней, положив на колени автомат. «АКСом» был вооружен и водитель. «УАЗ» выехал с территории поселка и пошел по трассе. Переехал мост через речушку, что и образовывала в близких горах водоем, увидел рощу, находящуюся слева метрах в трехстах, а в кустах крышу такого же, только цвета хаки, вездехода. Мовлади узнал его. Это была машина, на которой утром обследовала аул Аласхан разведывательная группа, троих бойцов которой он, Тадаев, снабдил милицейской формой. К роще от главной дороги отходила грунтовка. Ею часто пользовалась молодежь поселка. Возле водоема удобное место для отдыха. Можно шашлык пожарить, анаши вдоволь покурить, пострелять по скалам, красуясь друг перед другом. Пацаны. Настреляются еще по-настоящему. Хотя новое поколение, которое незаметно подросло в ходе войны, вопреки всему воевать особо не собирается. Им бы пограбить, поразбойничать, но против федеральных войск – ни-ни! Ничего, никуда эта молодежь не денется. Заставим воевать! Драться за свободную и независимую Ичкерию. Пусть кладут свои пустые головы за то, чтобы он, Тадаев, мог жить так, как хочет, не ограничивая себя ни в чем! По собственным законам.
Казбек указал на рощу, спросив:
– Подъезжаем? Или тормозим на подъезде?
– А чего тормозить?
– Мало ли что?
Тадаев вздохнул:
– Если нас, Казбек, в роще ждут русские, то они не выпустят машину за пределы секторов обстрела, а мы уже вошли в этот сектор. Так что продолжай движение к машине Ахмада.
Главный надзиратель ожидал оборотня майора на тропе, входящей в рощу. Казбек остановил машину хозяина в десяти метрах от чеченца. Тадаев вышел, приведя автомат к бою, по-звериному осмотрелся. Не заметил ничего подозрительного. Ахмад пошел навстречу Тадаеву. Милиционер сделал то же самое. Они встретились. Надсмотрщик произнес:
– Зачем, Мовлади, ты позволил себе грубость в отношении Змеелова? Забыл, что он не прощает обид? Где деньги и девка?
– В машине!
– Давай их сюда!
Тадаев удивленно взглянул на подельника:
– Что? Считаешь, что теперь и ты можешь командовать мной? Не много ли берешь на себя?
– Столько, Мовлади, сколько на меня возложил Змеелов! Принеси деньги и приведи девку!
Тадаев выругался:
– Сука плешивая! Ничего, ты еще вспомнишь эту встречу!
Но подчинился и пошел к «УАЗу».
Вывел из салона девушку, чьи руки были скованы наручниками, придержал возле себя, достав с сиденья пакет. Прикрываясь невольницей, двинулся к Ахмаду.
Гончаров, находившийся в кустах, метрах в тридцати от надзирателя, внимательно следил за обстановкой. Как следили за ней и все бойцы штурмовой группы, взявшие место встречи бандитов в полукольцо, скрываясь на некотором удалении от дороги. Вот сейчас Тадаев передаст девушку Ахмаду, тогда и пойдет захват. Раньше нельзя, велика вероятность поражения невольницы.
