Анна пристальнее всмотрелась в веселую ватагу художников, но знакомого красивого лица не увидела. Она уж совсем было отвела разочарованный взгляд, но тут внимание Анны привлек художник, сидевший отдельно от других. Он был в широкополой шляпе, бородат и курил трубку с длинным мундштуком. За его столиком сидели три женщины. Уже немного пьяные, они постоянно улыбались, что-то лопотали наперебой и смотрели на художника влюбленными глазами.
Анна усмехнулась. Наверное, какая-нибудь богемная знаменитость. Здесь таких полно. А эти женщины – поклонницы его таланта. Женщинам нравится живопись, но еще больше им нравятся живописцы. Так уж устроен мир.
Засмотревшись на бородача, Ахматова совершила оплошность. Он перехватил взгляд Анны, поднялся из-за стола и решительно зашагал к ее столику. Анна смутилась и поспешно отвернулась. Определенно, с этими парижскими художниками нельзя встречаться взглядом. Они делают из этого слишком поспешные и далекоидущие выводы.
Анна услышала, как верзила остановился возле ее столика, но не повернулась. Она не хотела вступать в беседу с незнакомцем. И тут хрипловатый голос негромко произнес:
– Анна?
Она медленно повернулась и медленно подняла взгляд.
– Боже! – вырвалось у нее из груди. – Амедей?
Это был Модильяни. Слегка пополневший, до глаз заросший бородой, со странным блеском в потемневших и затуманившихся глазах.
– Можно мне присесть? – спросил он.
– Конечно!
Модильяни сел на стул и, подперев щеки руками, стал смотреть на Анну. С минуту он молчал, а потом тихо проговорил, продолжая любоваться ее лицом:
– Как я счастлив, что вы опять в Париже. Я так ждал этой встречи.
– Я тоже, – сказала Ахматова.
И замолчала, не зная, что еще сказать. Но тут снова заговорил Модильяни.
– Вы получали мои письма? – спросил он своим тихим, хрипловатым, как бы вкрадчивым, голосом. – Я отправил вам целую стаю.
– Да, получала. – От смущения Анна нахмурилась. – Глупо признаваться, но иногда я целыми днями жила только этими письмами.
– Только ими? – удивился он.
– Да, – кивнула она и на этот раз посмотрела на него смело и открыто. – До недавних пор моя жизнь была страшно размеренной и скучной.
– Вот как? – Он неуверенно улыбнулся. – А сейчас?
– Сейчас… – Анна пожала острыми плечами. – Сейчас все изменилось. Меня неплохо знают в Петербурге, и у меня появилась масса новых знакомых. В некотором роде я даже становлюсь знаменитостью.
– Благодаря вашим стихам?
Она кивнула:
– Да.
– Я знал, что это случится. К сожалению, у меня все складывается не так удачно. Я по-прежнему безвестный художник. Критики и зрители мною не интересуются. Поклонников у меня нет. Впрочем, я не в обиде. У меня полно идей и есть деньги на краски и холсты – а это главное.
Теперь Анна смотрела на него ласково и приветливо, как на старого друга, но при этом не скрывая своего любопытства.
– Амедей, вы сильно изменились, – сказала она, разглядывая его лицо.
Модильяни весело вскинул брови:
– Отрастил бороду?
– Не только. Теперь вокруг вас… женщины.
Модильяни покосился на свой столик, снова перевел взгляд на Анну и чуть прищурил темные глаза.
– Это натурщицы. Я плачу им за то, что они мне позируют. С некоторыми из них я подружился. Они хорошие, только немного несчастные. Ну, а как вы? Все еще замужем?
– Формально да.
– Что это значит?
– Мы с мужем редко видимся. Он все время путешествует. А когда не путешествует, готовит путешествия. Эти занятия поглощают его целиком.
– И все же вы… – Модильяни осекся, но, сделав на собой усилие, закончил фразу: —…любите его?
– Да, – просто ответила она. – Наверное. Но порой мне так тяжело разобраться в своих чувствах.
И замолчала. Модильяни тоже молчал.
– Где вы остановились? – спросил он после паузы.
– У друзей. Но хочу снять квартиру. Это возможно?
– Конечно. У меня есть одна на примете – на улице Бонапарта. Она вам понравится. Хотите, мы отправимся туда прямо сейчас?
Анна повела плечами.
– Но как же ваши спутницы? – тихо спросила она. – Это будет не по-джентльменски – оставлять их в одиночестве.
– Вы так считаете?
– Да.
Модильяни несколько секунд размышлял, после чего кивнул и сказал:
– Да, наверное, вы правы. Тогда я дам вам адрес и объясню, как добраться. Вы прекрасно знаете французский язык и сговоритесь с хозяином сами. Анна, я… Я так рад был повидаться с вами.
– Я тоже.
Модильяни взял в руки пепельницу, покрутил ее в пальцах, снова поставил на стол и вновь взглянул на Анну.
– Как вы думаете, мы еще можем встретиться? – робко спросил он.
– Я… – Анна вздохнула. «Я боюсь, – хотела сказать она, – боюсь не вас, но себя». Но вместо этого сказала: – Я не знаю.
Некоторое время он молчал, покусывая клок своей густой клошарской бороды, затем сказал необычайно серьезно:
– Если судьба захочет этого, она снова сведет нас.
– Вы так верите в судьбу?
Модильяни взглянул на нее темными, затуманенными глазами и тихо ответил:
– У меня ничего не осталось, кроме этой веры.
2
Часы показывали два часа ночи, а Анне все не спалось. Тревога, от которой должен был избавить ее Париж, никак не проходила. За этот день она переделала много дел – сняла квартиру, встретилась с друзьями, гуляла возле Трокадеро и в Люксембургском саду, поужинала в рыбном ресторане на Монмартре.
К вечеру Анна чувствовала сильное утомление и надеялась, что сон придет быстро. Но он вообще отказался приходить. Анна бесшумной тенью бродила по комнате и думала о судьбе и о любви. Может быть, это одно и то же? Может быть, любви всегда сопутствует судьба, и чем неожиданнее извороты судьбы, тем более настоящей получается любовь?
Ей в голову пришли строки стихотворения, и она записала их. Анна надеялась, что за этими строками последуют и другие, но вдохновение оставило ее.
Тогда она снова принялась мерить шагами комнату, закутавшись в теплую шаль и обняв себя за плечи. Внезапно взгляд упал за окно. А в душе снова проснулась тревога. Почему? Отчего? Непонятно.
Тогда она прошла к окну и откинула штору. И вдруг увидела его. Сперва темная фигура остановилась перед домом. Потом мужчина, а это был мужчина, поднял голову и взглянул на ее окно. Анна испуганно отшатнулась и укрылась за шторой.
