Синицын замолчал, переводя дух и набирая воздух для продолжения гневной тирады, но в этот момент в дискуссию вступил молодой милиционер, который привел сюда Марго.
– Товарищ майор, это несправедливо, – сказал он. – Она, как жена, имеет право. И потом, разве ее не нужно допросить?
– Жена? – В густых, серебристых усах Синицына зазмеилась желтая усмешка. – Чья жена?
– Как чья? – опешил милиционер. – Потерпев… То есть погибшего.
– «Погибшего», – передразнил майор. – Эта вертихвостка ему такая же жена, как тебе!
– То есть… как? – милиционер посмотрел на Марго ясными голубыми глазами. – Значит, вы меня обманули? – произнес он дрогнувшим голосом.
Внезапно Марго стало стыдно. Возможно, в первый раз за много-много лет.
– Все в порядке, лейтенант, – сказала она. – Мы с майором старые друзья. Можете возвращаться на свой пост, я разберусь.
Милиционер вопросительно посмотрел на Синицына. Тот несколько секунд сверлил Марго недовольным взглядом, затем перевел глаза на милиционера и коротко приказал:
– Ступай.
Милиционер повернулся и вышел из комнаты, одинаково недовольный и враньем Марго, и лояльностью начальника, которому полагалось выставить наглую девицу вон.
– Чего тебе здесь надо? – грубо спросил Синицын.
Марго оглянулась на дверь и, удостоверившись, что там никто не стоит, достала из сумочки бумажник. Порывшись в бумажнике, извлекла на свет одну купюру, посмотрела на суровое лицо Синицына, вздохнула и добавила к ней еще одну. Протянула деньги майору. Тот посмотрел на деньги, потом на Марго и вдруг сказал:
– Вижу, вы, журналисты, совсем обнаглели. Вы что, и правда думаете, что все на свете можно купить?
– Все, кроме вечной жизни, – сказала Марго, думая, что Синицын шутит и удивляясь неуместности этой шутки.
Синицын, однако, продолжал смотреть на нее неприязненно-зловещим взглядом.
– Деточка, – заговорил он с легким оттенком презрения, – была бы ты постарше, знала бы, что на свете есть такие вещи, как совесть и профессиональная честь. Вас этому в школе, видимо, не учат.
«Вот это да! – подумала Марго. – У него что, любимая собачка умерла? Или по дороге сюда наткнулся на баптистов и они промыли ему мозги?»
– Совсем обнаглели, – продолжал гнуть свою линию Синицын. – Думают, им все позволено. Ни черта не боятся.
Марго всерьез опешила. Она хотела убрать деньги, но Синицын резким движением перехватил ее запястье.
– А что, если я сейчас позову ребят и попрошу их быть свидетелями? – прошипел он. – Знаешь, что тебе будет за дачу взятки должностному лицу?
– Майор, вы что, белены объелись? – сердито сказала Марго. Она гневно сдвинула брови, но сердце у нее учащенно забилось, а в душе зашевелился страх. Однако Марго привычно взяла себя в руки и проговорила: – А что, если я закричу, а когда прибегут ваши ребята, заявлю, что вы вымогали у меня деньги? А на суде расскажу о нашем тесном и многолетнем сотрудничестве? Как вы тогда запоете?
Некоторое время майор и журналистка смотрели друг другу в глаза, словно оценивали шансы противника. Синицын отвел взгляд первым.
– Чокнутая, – проговорил он, отпуская запястье Марго. Затем вынул из пальцев Марго деньги и быстро сунул их в карман. – Только не думай, что все, что я тут говорил, было шуткой, – проворчал он. – По-хорошему, Ленская, тебя давно пора отправить на кичу.
Марго облегченно вздохнула. За эту минуту она успела здорово испугаться.
– Что же вас останавливает, майор? – спросила Марго развязным голосом.
– То же, что и всех, – ответил Синицын. – У меня пятеро детей, и мне надо поднимать их на ноги. Мне нужны деньги, Ленская, – грустно добавил он.
– Я знаю, – сказала Марго. Она обвела взглядом гостиную и спросила: – Следы обыска есть?
Синицын покачал головой:
– Нет.
– Когда он умер?
– Вчера вечером. Точное время пока не известно.
– Могу я взглянуть на труп?
Майор криво усмехнулся, блеснув желтыми зубами сквозь обвисшие усы.
– Только одним глазком.
– Где он?
– Там же, где и вчерашний, – усталым голосом ответил Синицын. – В ванной. Только поторопись. Через десять минут мы его выносим. Машина уже подъезжает.
Марго вышла из гостиной и прошла к ванной комнате. Перед дверью она остановилась и несколько секунд стояла в нерешительности. Затем резко выдохнула и открыла дверь.
Коллекционер Палтусов, здоровенный, светловолосый детина с бычьей шеей, был привязан к стулу. Голова его была откинула назад, а в светлых, широко раскрытых глазах застыл ужас.
Прямо напротив Палтусова стоял на штативе большой черный фотоувеличитель. Он был включен, и сноп ослепительного бело-желтого света был направлен Палтусову в лицо.
– Как в фильмах про гестапо, – тихо проговорил мужской голос.
Марго обернулась. У нее за спиной стоял молоденький лейтенант.
– Там, когда пытают, тоже направляют лампу в лицо, – смущенно пояснил он.
– Да, похоже, – ответила Марго. К горлу подкатила дурнота, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвернуться и не выскочить из ванной. – Его что, пытали? – спросила Марго сиплым, севшим голосом.
– Похоже на то, – сказал лейтенант. – Но умер он не от этого.
– А от чего?
– От испуга. – И лейтенант пояснил: – Эксперт считает, что у него был сердечный приступ.
Марго, превозмогая страх и отвращение, склонилась над трупом. Вылезшие из орбит глаза Палтусова в ужасе взирали на ее лоб. Осмотрев лицо жертвы, она так же тщательно осмотрела его шею и руки.
– Все чисто, – пробормотала Марго, выпрямляясь и доставая из сумочки платок, чтобы прикрыть нос. (От трупа уже начинало попахивать.) – Вы видите, лейтенант? Убийца даже не успел над ним как следует поработать. Интересно, что такого должен увидеть человек, чтобы его сердце остановилось от ужаса?
– Не знаю.
– Может, у убийцы такая жуткая рожа? Может, он вообще не человек? – Марго снова посмотрела на выкаченные глаза Палтусова. – Скорей всего Палтусов вообще ничего не видел. Ведь свет был направлен ему в лицо. Убийца оставил какие-нибудь следы?
– Никаких. Ни одного отпечатка. Видимо, это был профессионал.
– Да, наверное. И этот профессионал был невероятно силен физически.
– Почему вы так решили?
– В Палтусове килограммов сто весу. Настоящий атлет. Посмотрите на его бицепсы – таким руками можно шею быку свернуть. А на лице ни одного синяка. И на голове кровоподтеков не видно. Значит, убийца скрутил его легко, как ребенка, даже не пустив в ход кулаки.
