– Гм… – следователь чуть склонил голову набок. – Так-так… А перегородка?
– Что перегородка? – не понял Шевердук.
– Она так и осталась открытой?
Шевердук мотнул большой головой:
– Нет. Она снова закрылась.
Следователь улыбнулся:
– Гм… Забавно.
– Не вижу ничего забавного, – проворчал Шевердук, свирепо глядя на следователя сквозь толстые стекла очков.
– Простите, я не так выразился. Скажите, Иван Федорович, а вам это не кажется странным?
– Что именно?
– Перегородка открылась всего на несколько мгновений, и как раз в то время, когда Астахов стоял рядом.
– В жизни всякое случается, – небрежно обронил Шевердук.
Рогожин кивнул:
– Вы правы. Жизнь – штука сложная. Я прав, Вера Сергеевна?
– Мне обязательно отвечать на вопрос? – сухо осведомилась Вера.
Следователь насмешливо дернул уголками губ.
– Нет, конечно. Считайте его риторическим. Иван Федорович, а почему вы не пришли на помощь коллеге? Вы ведь были поблизости.
– Я попытался. Но не успел. Все произошло слишком быстро.
– Вы уверены?
Шевердук вскинул густые брови:
– Уверен ли я в том, что все произошло слишком быстро? Что за вопрос!
– Считайте и его риторическим, – с какой-то противоестественной и абсолютно неуместной веселостью проговорил следователь. – Иван Федорович, не думайте, что я вас в чем-то подозреваю. Тем более что запись с камеры видеонаблюдения подтверждает ваши слова.
– Тогда к чему ваши вопросы?
Следователь снова усмехнулся, но не ответил. Секунду спустя он стер улыбку с губ и слегка подался вперед.
– В каких отношениях вы были с Астаховым? – сейчас голос Рогожина прозвучал холодно и неприязненно.
– В нормальных, – пожал плечами Шевердук. – Мы работали вместе несколько лет. И всегда были в нормальных отношениях.
– Следующий мой вопрос может показаться вам бестактным, но я вынужден его задать. Вы готовы?
– Перестаньте спрашивать, готов я или нет, – раздраженно произнес Шевердук. – Хотите спрашивать – спрашивайте!
Рогожин несколько секунд удивленно и пристально смотрел на Шевердука, потом тихо засмеялся.
– Что тут смешного? – резко спросил Шевердук, багровея от ярости.
– Простите. Просто вспомнил кое о чем. Неважно. Итак, мой вопрос: в каких отношениях состояли Астахов и ваша жена Екатерина?
– Моя жена не состояла с ним ни в каких «отношениях», – все больше раздражался Иван Федорович. – Жена виделась с ним по субботам, во время пикников. Вот и все «отношения».
– Вот как? – вскинул брови Рогожин. – У меня на сей счет имеется другая информация.
– Какая еще информация?
Следователь глянул в свой блокнот и сказал:
– У меня тут написано, что ваша жена и Астахов были любовниками.
У Веры сжалось сердце. Она робко посмотрела на Шевердука, но ее наставник выдержал удар стойко.
– Написано? – с нескрываемым сарказмом повторил Шевердук. – А вы что, писатель?
Следователь засмеялся:
– Хорошая шутка! Нет, Иван Федорович, я не писатель. Просто у меня плохая память, и я вынужден записывать важную информацию в блокнот. Но вы так и не ответили на мой вопрос. Вы знали, что ваша жена спит с Астаховым?
Самообладание не изменило Шевердуку и теперь. Он смотрел на следователя спокойно и невозмутимо. Вера поняла, что попытка следователя вывести Шевердука из себя провалилась. Похоже, Рогожин это тоже понял. С лица следователя сошло веселое выражение.
– Что же вы молчите? – спросил он, прищурив глаза. – Я недостаточно четко сформулировал вопрос?
– Почему же? Все очень четко. Да, я знал, что моя жена спит с Астаховым. Она сама мне рассказала.
Рогожин посмотрел на Ивана Федоровича удивленно.
– Забавные у вас отношения с женой, – заметил он после паузы. – И что же, вы не ревновали?
– А какое это имеет отношение к делу?
– Надеюсь, что никакого.
– Значит, вы не станете возражать, если я не буду больше говорить на данную тему?
Шевердук невозмутимо поправил пальцем очки. Глаза Ивана Федоровича поблуждали по комнате и в какой-то момент, как бы случайно, встретились с глазами Веры. «Отлично вы его», – прочел он во взгляде своей подопечной, но выражение его лица осталось по-прежнему непроницаемым.
И тут Рогожин переключился на Веру.
– Вера Сергеевна, – вкрадчиво начал он, – вы ведь в клинике недавно?
– Да. Всего несколько дней.
– Иван Федорович – ваш наставник, не так ли?
– Совершенно верно.
– Вероятно, вы с ним сильно сблизились за это время?
Вера усмехнулась:
– О да. Мы с ним теперь не разлей вода.
Насмешливый тон Веры не понравился Рогожину.
– Я также слышал, что отношения с Тимуром Альбертовичем не сложились у вас с самого начала, – продолжил он, сверля Веру меленькими глазками.
– Напротив, – возразила та. – У нас с доктором Астаховым сложились нормальные профессиональные отношения.
Следователь нарочито медленно окинул взглядом Веру всю, с головы до ног. Его любезность исчезла, а в глазах читался некий грубоватый интерес, намекающий на возможность причастности Веры к происшедшему. Он ткнул пальцем в блокнот и весело проговорил:
– А у меня тут написано, что вы повздорили. И даже толкнули Астахова в лужу. Разве так поступают с друзьями?
Вера усмехнулась:
– Я не говорила, что мы дружили. Я сказала, что у нас были нормальные профессиональные отношения.
– Значит, толкнуть человека в лужу, по-вашему, «нормально»? Интересное у вас понятие о «нормальности». Из-за чего вы с ним поссорились?
– Он попробовал ухаживать за мной, что мне не понравилось.
– И вы толкнули его в лужу? – следователь улыбнулся. – Вы опасная женщина, Вера Сергеевна. Скажите, а вы часто беседовали с Часовщиком?
Вера на секунду задумалась, потом ответила:
– Четыре раза.
– И что, защитная перегородка ни разу не подводила?
– Если бы она хоть раз подвела, я бы сейчас тут не сидела.
Рогожин тихо засмеялся.
– Дельное замечание! Могу я узнать, о чем вы беседовали с Часовщиком?
– О разном, – сухо ответила Вера. – Наши беседы длились по сорок минут. Сформулируйте, пожалуйста, вопрос точнее.
