Он опрокинул рюмку и принялся за еду. Смотреть, как он ест,
было приятно. С удовольствием, но без жадности, хоть он и был очень голоден.
– А что это я ем? – спросил он. – Очень
вкусно, но непонятно.
– Секрет фирмы! Ешьте, ешьте, возьмите вот это…
Утолив первый голод, он налил еще водки, поднял рюмку и
посмотрел на меня.
– Господи, Маша, я полный идиот!
– Почему? – улыбнулась я. Мне было с ним легко и
спокойно, как будто я знала его всю жизнь.
– Вы сегодня такая красивая… И вам так идут эти листья…
– Какие листья? – не поняла я.
– На блузке… Совсем в цвет волос…
– Эту блузку доставили мне вы!
– И я первый вас в ней увидел, да?
– Да. Ешьте, ешьте, не стесняйтесь, но предупреждаю,
будет еще и горячее.
– Ах, хорошо! Я сегодня так устал, замерз,
проголодался… А сейчас как в раю. Маша, давайте выпьем за наше знакомство, мне
кажется, счастливое… Ох, я что-то не то, наверное, говорю… Но вы уж меня
извините! Так за знакомство, да?
– За знакомство!
Мы выпили, как и положено, неотрывно глядя друг другу в
глаза, отчего сердце у меня ухнуло куда-то, а потом забилось в горле, так что я
едва сумела проглотить водку.
Немного справившись с собою, я вдруг вспомнила, что должна
задать два вопроса. И взглянуть на его руки.
Руки оказались великолепными. Крупные, с длинными красивыми
пальцами, очень мужские. Но на безымянном пальце правой имелось обручальное
кольцо, впрочем, я была в этом почти уверена.
– Макс, мы вот с вами сидим, встречаем Рождество, а я
ничего о вас не знаю, даже фамилии…
– Ох, верно! – засмеялся он. – Просто у меня
такое ощущение, будто мы давным-давно знакомы… Так вот, фамилия моя Мартьянов.
У меня отлегло от сердца.
– А по профессии я… Работаю техническим директором
одной телекомпании. Женат, как вы, наверное, догадались. У меня есть сын,
довольно взрослый… Ну вот… Я рассказал о себе. Теперь ваша очередь.
– А я переводчица с немецкого, иногда еще даю уроки.
Трижды была замужем, в четвертый раз меня туда калачом не заманишь, я слишком
ценю свою свободу, поэтому, Макс, если у нас с вами что-то получится, не надо
рассказывать мне, что ваша жена тяжело больна, и вы ни при каких
обстоятельствах не можете ее оставить…
Кажется, я опьянела. Что я такое несу? Он смотрел на меня с
явным огорчением. Правы мои подруги, я безнадежная дура. Вот опять сама все
испортила. А начиналось так хорошо.
– Маша, я не стал бы ничего подобного говорить,
поверьте мне. И не мучайтесь…
– Почему это я должна мучиться? – вскинулась я.
– Потому что я вижу, – ласково улыбнулся
он, – вы раскаиваетесь в том, что сказали. Не надо, я понимаю… Забудьте,
наплюйте! Из всего вами сказанного я услышал только то, что мне хотелось.
– А именно?
– Что у нас с вами может что-то получиться.
Я чуть не разревелась, но все-таки сумела с собой
справиться. Вот только слез еще не хватало!
– Маша, бросьте, все отлично, просто замечательно. А
особенно вот этот салат. Сроду ничего подобного не ел. Но умоляю, откройте
тайну, из чего он?
– Из сельдерея, – все-таки шмыгнула носом
я. – С ананасами.
– Вы шутите?
– Нисколечко. Я вычитала этот рецепт в поваренной
книге, которую сейчас перевожу.
– Невероятно!
– Вам правда понравилось?
– Честное слово! Вы же видите, сколько я съел. И
вообще, у вас все очень вкусно. И уютно! Одним словом, хорошо!
Он старается меня успокоить, и это ему удается.
Вскоре я начисто забываю о возникшей было неловкости, и мы
говорим, говорим, не можем наговориться. И смеемся, и пьем. О вопросе насчет машины
я позабыла вовсе. Знаю только одно – хочу, чтобы он остался. Но до этого
момента еще далеко, я кормлю его телятиной, запеченной с грибами и картошкой, и
замечаю, что он не сводит с меня глаз, и мне так хорошо от этого…
– Маша, вы недавно постриглись? – вдруг спросил
он.
– Почему вы так решили? – удивилась я.
– У вас… У вас нет привычки к коротким волосам! Вы
иногда встряхиваете головой, как делают женщины с длинными волосами. Я прав?
– Правы. Да, я только на днях отрезала волосы.
– Жалко!
– Господи, почему это все мужчины любят длинные волосы?
Атавизм какой-то! А мне нравится стрижка, и возни меньше… Я давно решила, что
постригусь, когда мне стукнет сорок.
– Не хотите же вы сказать… – он удивленно округлил
глаза.
– Вот именно! А вас это пугает?
– Пугает? – рассмеялся он. – Господь с вами.
Напротив, меня это вдохновляет. Маша, а что, если нам потанцевать немного?
– Потанцевать? – испугалась я. Совершенно ясно,
это предлог, чтобы перейти к решительным действиям.
Ну и что? Чего мне бояться? Да, я, кажется, и впрямь
превратилась в старую деву. – Можно, только вот с музыкой у меня не очень.
Старый проигрыватель и пластинки старые…
– Замечательно! Обожаю старые пластинки. Вы позволите
мне самому выбрать?
– Пожалуйста! А я пока уберу со стола…
– Нет, уберем мы вместе!
Я не стала возражать. Вдвоем мы мгновенно привели стол в
порядок, и он занялся пластинками.
– Готово! – объявил он через две минуты. –
Джо Дассен, вы не против?
– Я – за!
Он подошел ко мне.
– Позвольте…
Я положила руки ему на плечи, он слегка обнял меня, и нас
обоих словно тряхнуло током. Но мы справились с собой, только старались не
смотреть в глаза друг другу.
Но мало-помалу под нежный голос Джо Дассена он все крепче
прижимал меня, и вот уже голова моя пошла кругом, а он прошептал мне на ухо:
– Что у тебя за духи? От них можно сойти с ума…
Но тут в дверь позвонили, резко и громко. Я словно
пробудилась от сладкого сна.
– Вы кого-то ждете?
– Нет!
– Может, не открывать? – проговорил он страстно.
Но звонок повторился.
– Я спрошу, может, сосед за сигаретами… Кто там?
– Маша, тетя Маша, открой! Это я, Белла!
Я распахнула дверь.
– Белка, ты откуда? Что-то случилось? С отцом?
Белка – моя племянница, дочь Кости, и живет она,
естественно, в Питере с родителями, и лет ей неполных шестнадцать. Она со
слезами кинулась ко мне на шею:
