В аудиториях он ни с кем не общался, а на однокурсников смотрел так, словно их не видел. Многие читали в его взгляде высокомерие и заносчивость. Фаруку новичок тоже показался заносчивым, но вскоре – при более близком знакомстве – он узнал, что все обстоит гораздо сложнее. Иван и в самом деле не видел своих однокурсников. Во-первых, у него была ошеломляющая близорукость. Минус восемь или даже минус десять. При этом очков Иван не носил, считая их признаком слабости. А во-вторых, Иван был настолько занят собой и своими мыслями, что буквально не замечал окружающих.
Он бы и Фарука не заметил, если бы не один случай. Однажды, возвращаясь с занятий поздно вечером, Фарук нарвался на компанию хулиганов. Фарук был черноволос, вихраст и темноглаз, поэтому нет ничего удивительного в том, что бритоголовые приняли его за инородца.
Взяв Фарука в тиски, они прижали его к стене и готовы были разорвать на части. Поняв, что это конец, Фарук закрыл глаза. И вдруг услышал:
– Отойди от него!
Фарук открыл глаза и увидел новичка. Тот стоял перед компанией хулиганов, чуть склонив голову набок, в спокойной и небрежной позе.
– А тебе чего надо, чувак? – рявкнул на него бритоголовый хулиган. – Вали своей дорогой, а то и тебя отоварим.
Иван спокойно достал из кармана нож и выставил его перед собой.
– Еще шаг – и я воткну его тебе в глаз, – спокойно произнес он.
Бритоголовый остановился.
– Духу не хватит, – сказал он.
– Да ну? – С этими словами Иван размахнулся и всадил лезвие ножа себе в левую ладонь. Из ладони потекла на снег кровь. Иван выдернул лезвие из ладони и посмотрел на главаря бритоголовых.
– Ты по-прежнему думаешь, что у меня не хватит духу? – холодно поинтересовался он.
Хулиганы смотрели на окровавленную ладонь парня как завороженные.
– Не связывайся с ним, Дрон, – тихо сказал один из парней.
– Это ж псих! – поддакнул другой.
– Он себя прирежет, а мы по «мокрому делу» пойдем, – подтвердил третий.
Бритоголовый Дрон пристально всмотрелся в лицо Ивана и процедил сквозь зубы:
– Ладно, сука. Мы с тобой еще встретимся. Когда у тебя не будет ножа. Пошли, пацаны!
Бритоголовый повернулся и зашагал к метро. Черная стая рысью двинулась за ним.
Фарук перевел дух, поднял со снега папку и отряхнул ее.
– Спасибо, – сказал он новичку.
– Не за что, – ответил тот, спокойно глядя на Фарука. – Сильно они тебя?
– Да нет. Не успели. – Фарук сунул папку под мышку и с любопытством посмотрел на парня. – Можно тебя спросить?
– Спрашивай, – отозвался Иван.
– Ты пошел один на пятерых. Тебе не было страшно?
– А их было пятеро? – Иван пожал плечами. – Я не заметил. Я плохо вижу в сумерках.
Фарук перевел взгляд на окровавленную руку новичка.
– Твоя рука, – сказал он взволнованно. – Надо чем-нибудь ее перевязать.
– Рука? – рассеянно переспросил Иван. Он проследил за взглядом Фарука. – Ах, это…
Иван нагнулся, зачерпнул в пригоршню снег и тщательно обтер снегом ладонь. Затем показал руку Фаруку и сказал:
– Видишь? Она цела.
– Но как же так? – удивленно спросил Фарук. – Я ведь сам видел, как ты…
– Никогда нельзя верить тому, что видишь, – сказал Иван.
Он достал из кармана нож, выщелкнул лезвие, затем положил на кончик ножа палец и слегка подвигал лезвием вниз-вверх. Лезвие вошло в рукоятку и снова вышло наружу.
– Это обманка из киношного реквизита, – объяснил Иван. – Лезвие на пружине, да и сделано оно из пластмассы.
– Так просто, – улыбнулся Фарук.
– Люди видят только то, что хотят видеть, – серьезно объяснил Иван. – Они слишком привыкли доверять своим глазам. Ты когда-нибудь слышал про Иосифа Гильмера?
Фарук покачал головой:
– Нет.
– Это лекарь-шарлатан, живший в восемнадцатом веке. Он разъезжал по Европе в золоченой карете, на дверце которой было написано: Mundus vult duipi.
– Мир хочет обманываться! – перевел Фарук.
Иван кивнул:
– Да.
– Но ведь это… цинично, – проговорил Фарук, нахмурившись.
Иван усмехнулся.
– Лучше выздороветь по рецепту шарлатана, чем умереть по правилам науки, – сказал он. – Вера, а не врач делает чудеса. Помнишь, как сказано в Евангелии от Марка? «И не мог совершить сам никакого чуда. Только на немногих больных возложив руки, исцелил их. И дивился неверию их».
– Я не читал Библию, – стыдливо признался Фарук.
– Зря, – спокойно сказал Иван. – Из нее можно почерпнуть много полезного. – Он протянул Фаруку нож. – Возьми. Он выглядит как настоящий, но ты уже знаешь, что это муляж.
Фарук взял нож и повертел его в руке.
– Что мне с ним делать? – поинтересовался он.
– То же, что сделал я. Воткни его себе в ладонь. Не думая ни о чем, с размаху.
Фарук улыбнулся.
– Ты хочешь, чтобы я повторил твой фокус? Нет проблем.
Он размахнулся, помедлил секунду, наслаждаясь мгновением, затем резко всадил лезвие себе в ладонь.
– Ну вот, – весело сказал он, – я тоже могу быть крутым.
– Конечно, – улыбнулся Иван. – Но для начала было бы неплохо перевязать руку.
Фарук опустил взгляд на ладонь и пошатнулся. Кровь темными каплями закапала на снег.
– О господи! – вскрикнул Фарук. – Я проткнул себе ладонь! Боже, как больно… – Фарук затрясся, на глазах у него выступили слезы.
– Стой спокойно, – приказал Иван. Одной рукой он сжал запястье Фарука, а другой вынул нож из кровоточащей ладони. Фарук закричал от боли и отскочил от Ивана.
– Нож был настоящий… – проговорил он плачущим голосом. – Ты дал мне настоящий нож!
– Да, – спокойно ответил Иван. – Но ты ничего не почувствовал, правда? Вера сделала тебя нечувствительным к боли.
– Ты дурак! – крикнул Фарук. – Ты кретин!
Иван швырнул окровавленный нож в сугроб и задумчиво посмотрел на Фарука.
– В следующий раз, когда тебе нужно будет принять важное решение, поднеси ладонь к глазам. Ты увидишь шрам и сразу вспомнишь о сегодняшнем вечере.
4
Фарук Маратович вздохнул и отвел взгляд от окна.
– Как вы поняли, я не самый доверчивый человек на земле, – сказал он, обращаясь к дьякону и Жене. – Доверию я предпочитаю веру. И я верю в его способности. Иван был необыкновенным человеком.
