В провале арки городских ворот скучало несколько стражников. Немилосердная судьба в лице лейтенанта назначила их в сегодняшнюю ночную стражу. Да еще и проклятая погода подкинула им столь неприятный сюрприз в виде грозы.
— Пора закрывать ворота, сержант! Слезы творца, сколько можно ржаветь под этим ливнем?! — раздраженно проговорил один из стражников. Его осанка и рост свидетельствовали о том, что в его роду были гномы. — Накинем засовы и пойдем в караулку.
Остальные стражники одобрительно заворчали: никому не хотелось мокнуть в сырой арке.
— Закрывайте ворота, — подумав, кивнул сержант. Он бы не решился отдать такого приказа, если рядом с ним находился один из эльфийских стражников. Но эльфы ушли, а оставленного ими гарнизона хватало лишь на охрану королевского замка да патрулирование нескольких главных улиц.
Обитые медью деревянные створки едва начали сводиться, когда из сырого мрака вынырнули два всадника, укрытые промокшими темными плащами. К седлу одного из них был пристегнут меч с замотанной тряпками рукоятью.
— Кого там Падший несет в такую ночь? — недовольно проворчал сержант, когда всадники въехали в освещаемую горящими факелами арку ворот.
Ехавший первым всадник откинул капюшон, сержант судорожно сглотнул слюну. Из-под черной маски на него равнодушно смотрели красные глаза вампира.
— Приношу вам свои извинения, господин, — опустив голову, проговорил стражник. — Вы можете проезжать.
С вампирами Анклава стоило вести себя вежливо и осторожно. Если вам, конечно, дорога была ваша жизнь. Хоть слухи о кровожадности вампиров и были преувеличены, мало кто хотел оскорбить профессиональных убийц, пусть даже случайно.
Убийцы не удостоили его ответом. Миновав арку ворот, они растворились во мраке ночного города.
— Спесивые ублюдки! — зло плюнул в сторону скрывшихся всадников один из стражников.
— Попридержи свой язык, Кабан, — одернул его сержант. — У них слух лучше, чем у эльфов.
Услышав это, стражник заметно побледнел и с опаской покосился в сторону темной улицы, по которой уехали ночные гости. Убедившись, что убийцы не спешат к нему из тьмы, чтобы прервать его жалкое существование, он облегченно перевел дух.
Городские ворота со скрипом захлопнулись.
* * *
Капитан Глок был мертвецки пьян. Впрочем, последние несколько месяцев это было для него обычным делом. С приходом эльфов все изменилось, все советники короля Уриэля, которых не унесла война, погибли в руках палача — лишь единицам удалось спастись. Однако расправой с советниками дело не окончилось: едва покончив с людьми короля, войска Дома восходящего солнца двинулись в приграничные территории усмирять восставших орков.
Барона Глока посчитали мелкой фигурой, и он избежал плахи, его даже оставили на службе, но в один прекрасный день он не выдержал. Если раньше городская стража поддерживала порядок и выслеживала преступников, то теперь занималась только поисками мифических заговорщиков. Плюнув на три десятка лет службы, капитан Глок швырнул в лицо эльфийского наместника прошение о своей отставке и ушел.
Отставка вылилась в продолжительное пьянство. Глок был противен сам себе, но не переставал пить, стараясь хотя бы крепким вином заполнить пустоту в душе. День за днем было множество таверн, куча разговорчивых собутыльников и море вина.
Этот день прошел как обычно. То есть, ВЕРОЯТНО, как обычно. Справедливости ради надо сказать, что Глок совершенно не помнил, как начался этот день и сколько он выпил. Было много вина и какие-то смутные тени, были пьяные песни в обнимку с такими же пьяными рожами; наконец он забылся сном прямо за столом, уставленным пустыми бутылками.
В пьяном забытьи ему пригрезился чей-то разговор. Один голос был странно знакомым, но Глок знал: его хозяин давно мертв. Остатки сознания отметили, что его тело подняли из-за стола и куда-то понесли, он хотел воспротивиться, но сил не хватило даже на то, чтобы разлепить глаза. До него донесся возмущенный возглас трактирщика и чей-то грубый ответ, потом его подняли по каким-то ступенькам и бросили на постель, где он и заснул.
Его пробуждение было сложно назвать приятным: во рту было сухо, голова и тело болели так, словно его использовали вместо бревна тарана. Переборов боль и головокружение, Глок осмотрелся. Он находился в небогато обставленной, но чистой комнатке таверны. Его одежда была вычищена и аккуратно сложена на грубом трехногом табурете рядом с постелью. Через небольшое окошко пробивались лучи солнца, освещая его ночное пристанище.
Внимание Глока привлек скрип распахнувшейся двери, в нее вошла закутанная в плащ фигура в скрывающей лицо маске. Даже замутненное похмельем сознание Глока отметило, что под плащом пришельца скрывается кольчуга. Незнакомец плотно закрыл дверь и задвинул засов, после чего повернулся к нему и снял с лица маску.
— Допился! — прошептал Глок, глядя в открывшееся лицо. — Уже начали мертвецы мерещиться.
Он огляделся по сторонам в поисках спасительной бутылки вина. Между тем посетитель встал около его постели.
— Выглядишь хуже некуда, Глок, — усмехнулся он столь знакомым голосом.
— Это сон, просто дурной сон… — пробормотал барон, закрывая глаза.
В реальность его вернули несколько довольно сильных пощечин.
— В твоих снах тебя часто бьют? Кстати, тебе ничего не напоминает эта картина? Вспомни: три или четыре года назад ты уже был в этой комнатушке, только на постели пьяно храпели два других тела.
— Это правда вы, мой принц? — Дрожащими руками Глок вцепился в руку внезапно воскресшего повелителя, боясь, что от его прикосновений наваждение исчезнет.
— Еще пару раз врезать тебе по морде, чтобы ты убедился? — спросил Леклис. — Приведи себя в порядок, капитан, у нас с тобой много работы.
Лицо принца исказила жестокая ухмылка, больше похожая на оскал рассерженного волка.
* * *
— Вы изменились, мой принц, — сказал Глок, опустив взгляд.
Раньше он всегда смотрел мне в глаза, впрочем, в последнее время мало кто был в состоянии выдержать мой прямой взгляд.
— В какую сторону? — спросил я, разглядывая капитана.
За прошедшие несколько часов Глок успел привести себя в полный порядок. Исчез замызганный пьянчужка с трясущимися руками и отсутствующим взглядом. И вернулся тот Глок, что когда-то учил меня правильно держаться за меч и вытаскивал меня из вонючих кабаков Старого города.
— Не знаю, принц. — Он снова настороженно посмотрел на меня. — Вы уже не тот беззаботный юноша, любимчик судьбы, которого я когда-то знал.
— Тот юноша уже несколько раз умер, Глок, — прошептал я, откинув с лица непослушную прядь волос. — Он умирал на том проклятом поле, чуя запах крови, слыша истошные крики и вопли умирающих, видя своих друзей, сваленных в кучу, словно падаль. Он умер, пробитый стрелами на Арене казней, под веселый гомон жаждущей крови толпы. Был затравлен, словно дикий зверь, в Потерянной долине. Он был замучен в пыточных застенках, истек кровью на каждой из трех стен Железного холма. От него осталась только эта пустая оболочка с душой, выжженной ненавистью.
