Первым делом кинулся к Камилле, но едва склонился над нею, как скрипнула дверь. Я вскинул винтовку, поймал вошедшую «мумию» на мушку. Живой мертвец окинул меня флегматичным взором темных глаз, затем поглядел на вход в покои Отца поселения, сделал шаг вперед и тут же нерешительно отступил. Этого зомби тянуло по инерции в зал с магнитной ловушкой. Он уже очнулся от морока, хотя соображал еще туго.
– Стой! – негромко, но с напором прорычал я на языке Крылатых.
«Мумия» продолжила пятиться. Тогда я метнулся к ней, схватил за плечо, с отвращением ощущая мягкость пропитанных благовониями бинтов и одновременно жесткость тонкой и ребристой, будто арматура, руки. Ткнул дулом винтовки «мумии» в горло, спросил:
– Где остальные пленники?
– Пленники? – повторила «мумия» и лениво защелкала коричневыми зубами.
– Да! Посмотри на меня! – я встряхнул «мумию». – Мой экипаж! Как отсюда можно добраться до камеры? Сколько ваших ее охраняет?
«Мумия» пошатнулась, вскинула голову, хрустнув шеей.
– Тьма в твоем сердце… – как сомнамбула проговорила она. Или он… это создание, в общем.
– Отвечай! Или снесу тебе голову, без шуток! – я посильнее надавил дулом на перебинтованное горло.
– Тьма в твоей душе…
– Хватит заговаривать мне зубы! – я не удержался и завопил во всю глотку.
– Ты – наш…
За спиной послышался шелест бумаги. Я оглянулся: Камилла очнулась, приподнялась на руках, с удивлением поглядела на тяж слюны, свесившийся с уголка рта.
«Мумия» положила ладони на мою руку и стиснула спусковую скобу. Винтовка громко бабахнула, меня окатило теплой моросью. Сначала я почувствовал тошноту, но комок недолго стоял у горла. Безудержная ярость взяла надо мной верх. Я увидел, что в соседнем помещении снует долговязый силуэт, и решительно переступил через порог. Камилла что-то крикнула вслед.
Я оказался в просторном коридоре, вдоль стен которого висели бесформенные серые бушлаты, тяжелый металлический люк в противоположной стене был приоткрыт, и сквозь щель лился дневной свет. И дышалось тут легче, чем в бетонных пещерах, через которые нам с Милкой довелось прорываться.
«Мумия» попыталась ускользнуть в боковую дверь. Но я без жалости пристрелил ее в спину. Несуразное тело ввалилось в двери, за которыми я обнаружил еще двух «мумий»: они бестолково пялились в своей прострации на то, как напитываются кровью бинты их сраженного товарища.
За спиной грянул выстрел: это Камилла внесла свою лепту в потеху. «Мумия», облаченная в бушлат и вооруженная винтовкой, повисла на наполовину открытом люке, за которым был продуваемый всеми ветрами плац. Ага, значит, те «мумии», которые находились на свежем воздухе, уже очухались и схватились за оружие. Что ж, тем веселее.
Я свернул в боковой коридорчик и пристрелил двух живых мертвецов, которых заприметил секундами ранее. Оглянулся, посмотрел в сторону люка, ведущего наружу, но все же двинул вперед – в провонявший кровью и канифолью полумрак.
Лестница, вроде той, по которой мы спустились в зал с темной материей. Дальше – тесное помещение с установленным в центре чашеобразным алтарем, на котором что-то гнило, а сверху мерцала голограмма костлявого демона в окружении звезд человеческого космоса. А еще дальше – знакомый коридор со стенами, увитыми бахромчатыми растениями. Железная дверь, закрытая на простой засов.
– Берегись! – прикрикнула Камилла, прижимаясь к стене.
С противоположной стороны коридора надвигалась толпа «мумий». Их бинты были черны от копоти, сквозь прожженные дыры в ткани виднелась покрытая красными пятнами и волдырями плоть. Некоторые «мумии» целили в нас из винтовок, но в основном шли просто с голыми руками.
Сцена из фильма ужасов о восставших из могил мертвецах… Эх, нам бы с Милкой пару «минаковых» да с полными рожками, мы бы в два счета смели эту погань.
Винтовка Камиллы оглушительно бабахнула. «Мумии» открыли ответный огонь. Завизжали рикошеты, брызнули во все стороны ошметки растений и бетонная крошка. Я откинул засов, распахнул тяжелую дверь. За нею можно было укрыться от пуль, как за щитом. В камере галдели наши: я слышал бодрый басок Бэнксфорда и напряженный, надтреснутый голос О’Браена. Они не понимали, что происходит, но рвались ввязаться в схватку.
– Милка! Сюда!
Камилла шмыгнула ко мне. В двери тут же появилась пара вмятин; металл отозвался низким гулом. Милка тут же высунулась из-за щита, выстрелила несколько раз и метнулась обратно.
– Они уже здесь!
Я отпихнул ее к стене, сам же рванулся встречать забинтованное полчище. Успел один раз выстрелить, но через миг с полдесятка рук вцепились в мою винтовку. А еще полдесятка – в комбез. Стоял столь густой запах канифоли и горелого мяса, что дышать было нечем. Совсем нечем.
И, кажется, я не дышал. Я потерялся в круговороте похожих на маски из коры лиц и черных, выпученных глаз. Мои кулаки вязли в мягких бинтах; твердокаменные пальцы «мумий» норовили сомкнуться на горле, но всякий раз мне чудом удавалось выскальзывать из их хватки.
Из камеры вывалили наши ребята. В смысле, Бэнксфорд, О’Браен и Такуми; Сан Саныч плохо отдавал отчет в том, что творится, и в драку не кинулся.
Из О’Браена боец был, как из манной каши – пуля, его почти сразу же повалили на пол. А вот Бэнксфорд, оказалось, неплохо боксирует, а Такуми умеет дрыгать ногами в стиле старых боевиков про кунг-фу. Камилла тоже не осталась в стороне: размахивая винтовкой, словно дубиной, набросилась на «мумий».
Мы бились, матерясь и хакая, не на жизнь, а на смерть, не жалея жил. Камилла крушила черепа, Бэнксфорд отправлял в нокаут, Такуми – в нирвану; О’Браен и я старались им помочь, чем могли. Из меня тоже – боец посредственный, к тому же, я истратил уйму сил в зале с темной материей.
И все же мы упокоили ходячих мертвяков, прежде чем к ним подоспело подкрепление. С нашей стороны потерь, к счастью, не было: О’Браену намяли бока, а Такуми полоснули по ребрам ножом, но ничего смертельного. Собрали винтовки; на поясах пары-тройки «мумий» обнаружили патронташи и перезарядились: Камилла показала, как это делается. Как ребенка, за руку, вывели Сан Саныча из камеры.
И вот мы на свободе. Что же дальше?.. Думать – терять время, надо действовать. А действовать наобум – опасно.
– Выбираемся наружу! – перехватила инициативу Камилла. – Есть такой отличный план, «на месте разберемся» называется.
Мы двинули к выходу из зиккурата. У внешнего люка столкнулись с десятком «мумий» в бушлатах поверх бинтов. Твари были вооружены и прытки: они уже отошли от воздействия рассеявшейся темной материи. Снова загрохотали выстрелы, и запели рикошеты.
– Милка, назад! – прикрикнул я, бросаясь ничком на пол. Пуля прожужжала возле уха, и лишь мгновением позже я услышал звук выстрела. Я пристроил винтовку на высокий порог, сдавил пусковую скобу. Рядом со мной упал Бэнсфорд и тоже открыл огонь.
