Экипаж вертолета состоял из четырех человек, и вместе они летали уже… да уже четыре года, как они летали вместе. Первый пилот, подполковник армии США Стэн Соколовский, второй пилот, капитан Стив Теобальд, технический специалист — бортстрелок, сержант первого класса Антонио Круз и бортмеханик, он же второй бортстрелок, сержант Билли Спенсер. Последним в группу пришел Круз, он заменил Стива Рикоффа, бортстрелка кормового пулемета, о котором вспоминать никто не хотел. Стив погиб в одном очень дерьмовом месте, где не должно было быть ни вертолетов ВВС США, ни персонала ВВС США — и потому за его смерть никто не ответил, равно как и за гибель еще нескольких парней из состава той группы особого назначения ВВС, которую они высадили… и которую они потом забирали. Тогда их вертолет, отчаянно маневрирующий, избиваемый двумя преследующими его «Кобрами», отстреливающийся, насколько это было возможно, все же рухнул, но это было уже на условно «своей» территории, и преследовавшие их «Кобры» просто не посмели выпустить вдогонку ракету, хотя одна точно выпущенная ракета сожгла бы всех оставшихся, и мертвых, и живых. Потом они все валялись по больницам в Германии, а Стив валялся в земле, похороненный, как собака, на секретной церемонии без почестей, потому что по документам он шел пьяный, упал и свернул себе шею. А потом, когда они немного оправились, их по одному вызвали в штаб на базу Рамштайн, и профессионально сочувствующий генерал произнес речь об их героизме, а потом деликатно сунул каждому из них конверт с деньгами. Потом они встретились… и ни один из них не взял эти деньги себе. Один отдал на благотворительность. Двое отдали деньги семье Стива, у него было двое пацанов… и ни один из них не имел права знать, где и как на самом деле погиб их отец — в воздухе, отбиваясь из крупнокалиберного пулемета от заходящих с хвоста противотанковых штурмовиков. Вот такая дерьмовая была жизнь.
Их засунули сюда с самого начала, очевидно полагая, что это будет что-то вроде поощрения. Ведь основные действия уже закончились, роботы-тральщики вытраливали последние мины, места гибели русских кораблей обвеховали для выделения безопасных коридоров прохода, а морские пехотинцы заканчивали разбираться с остатками русских гарнизонов, ушедших в горы. Получилось же наоборот… из ада Афганистана они попали сюда и поняли, что там был совсем не ад.
Ад был здесь.
Самое страшное для вертолетчиков — они-то думали, что все повидали в Афганистане, но здесь… Городская застройка и горы, причем не голые, как в Афганистане, — а лесистые, да еще с пещерами. И в этих горах — засады, с ДШК, с «Утесами» — новым русским пулеметом, со «Стрелами» — ручными зенитными установками русских. Были группы, которые специально охотились на них, на вертолетчиков. Опасность была везде, был даже случай, когда по вертолету выстрелили с рыбацкой шаланды, старой, не представлявшей по виду никакой опасности. Приходилось применять все хитрости и технические средства, какие только были — беспилотные аппараты проходили заранее по трассе, высматривая опасность с помощью термооптических приборов и нанося удары ракетами, сами вертолеты постоянно меняли маршруты, шли то на предельно малых, то на максимально больших высотах, старались высаживать и забирать группы ночью, пользуясь преимуществами в системах навигации и ночного видения. Уже здесь каждый вертолет был доработан датчиками, сообщающими об облучении радаром, дополнительным бронированием и устройствами выброса тепловых ловушек. Каждый транспортный вертолет обязательно сопровождали как минимум два боевых на протяжении всей миссии. В общем и целом даже рутинная, привычная по Афганистану высадка здесь превращалась в настоящую войсковую операцию, и спецназовцы, не желая лишний раз связываться со всем с этим, предпочитали высаживаться на берегу ночью со скоростных лодок, а потом выдвигаться к цели на своих двоих. Все те, кто здесь служил достаточно долго, соглашались с тем, что расскажи им кто еще год назад, как они будут здесь служить, они бы не поверили. Посмеялись бы и похлопали по плечу.
Предстоящая миссия казалась довольно простой — высадка специальной штурмовой группы над городом при помощи тросов. Хороша она была хотя бы уже тем, что им приказали все время, пока не поступит сигнал, находиться на корабле в состоянии готовности. Интенсивная боевая работа, а четырех транспортных вертолетов все же не хватало для обеспечения боевой работы всех находящихся в регионе сил, тем более что они летали еще и в Грузию — приводила к тому, что не оставалось времени на регламентные работы и обслуживание вертолета. Им категорически запретили делать что-то, что не позволило бы вертолету взлететь в течение пятнадцати минут, но они провели диагностику всех систем и заменили все, что можно заменить в течение пятнадцати минут, а также прошлись по точкам смазки и навели какой-никакой порядок в салоне. Круз заменил ствол в пушке, совсем расстрелянный, — здесь при посадке вертолета окрестности обрабатывали «на всякий случай», снарядов не жалели.
Потом, когда все, что можно было сделать, сделали, — просто бездельничали. Инструкция требовала от них находиться постоянно в специальной каюте рядом с посадочной площадкой — они там и находились, спали по очереди, читали. Теобальд, большой любитель компьютерных игр, получил наконец по Интернету какую-то новую — и они выгнали его из каюты, потому что стрельбы и взрывов хватало им и в реальной жизни. Удивительно, как их не хватало Теобальду.
Сигнал тревоги прозвучал, когда они уже и отчаялись ждать, и безделье им даже надоело. Торопливо приведя в порядок летные комбинезоны, они выскочили на палубу, где уже строился румынский спецотряд, который они должны были высаживать в городе. Румыны выглядели внушительно в своей новенькой униформе и с новенькими автоматами, но именно выглядели, солдатами они были никакими. Подполковник много кого возил в этой жизни, начинал еще вторым пилотом в миротворческом контингенте в бывшей Югославии — тогда они вместе с британскими сасовцами охотились за сербскими военными преступниками. И подполковник мог запросто отличить вояку от «вояки» по небольшим, внешне почти незаметным признакам. Хотя бы потому, как эти румыны переглядываются тайком — каждый из них как бы спрашивает друг друга — не подведешь? Это значит, что нет боевой слаженности, в слаженной группе таких мыслей не возникает.
Никаких речей никто произносить не стал, все просто погрузились в вертолет, пока подполковник форсировал двигатель птички, пытаясь быстрее прогреть его до рабочего режима. Можно было бы здесь немного сэкономить времени, но он никогда не экономил, потому-то и долетался до подполковника, и все, кто с ним летал, считали его хорошим пилотом. Это как в любой профессии. Бывают смелые пилоты, а бывают старые. Старых и смелых не бывает… а турбины и так ресурс больше чем наполовину выработали, да еще эта проклятая соль… в общем, торопиться точно не стоит.
Когда турбины дали достаточную тягу, подполковник взял ручку на себя, отрываясь от площадки и педалями парируя раскачивание вертолета из-за ветра. Когда пришло «понимание» вертолета, когда стальная птица превратилась в одно целое с пилотом, он слегка сместился влево, развернулся — и понесся над самой водой, на предельно допустимом минимуме, таком, чтобы поднятая винтами водно-солевая взвесь не попадала в турбины. Летать на таком расстоянии от воды могли лишь подлинные асы, на воде не было никаких ориентиров, а бескрайняя водная гладь могла привести к потере ориентации, неправильной оценке высоты и катастрофе, но подполковник как раз и был таким асом. Полет на предельно малых хорош тем, что и у пулеметчиков, и у зенитчиков очень мало времени, чтобы прицелиться.
