Пришла Надежда Степановна, принесла на вытянутых руках
платье, пахнущее утюгом и духами, и объявила:
— Звонил Петр. Просил повлиять на тебя.
— А ты?
— Я сказала, что не имею на тебя никакого влияния. Что ты
отбилась от рук в восьмом классе и с тех пор пошла по опасной дорожке.
— А он?
— Он сказал, что ты разбила его сердце или что-то в этом
роде. Валенки все-таки надень. Пойду налью тебе чаю. Или ты уже выпила?
— Нет.
Марта накрасила один глаз и посмотрела на себя в зеркало.
— Мам, — крикнула она, — мама!
— Что такое?
— Мам, мы справимся? — Она помолчала, ожидая ответа. — Я
имею в виду — с ребенком? Справимся?
— Конечно, — уверенно сказала Надежда Степановна, и у Марты
отлегло от сердца, — это не просто, но мы справимся.
Чай она допивала, стоя в прихожей, и валенки пришлось
надеть, потому что мать специально караулила и подсовывала ей их. Было
полседьмого, когда Марта выехала с участка, а приглашение было на восемь.
«Ну и черт с ним, — подумала Марта неизвестно про кого. —
Когда приеду, тогда приеду».
Конечно, она опоздала, но совсем не так катастрофически, как
могло бы быть.
Старый особняк, переделанный в новый, сиял всем своим
начищенным, улучшенным, отреставрированным фасадом, и машин было море, и двое
юношей в формах пытались как-то упорядочить автомобильную реку, разделить ее на
два ручейка, пустить в нужное русло.
Марта сидела в машине, ползущей следом за «Мерседесом»,
думала о Данилове, его родителях и валенках, которые она в пылу отъезда
позабыла оставить у гаража. Теперь проклятые валенки черной горой лежали на
полу и ужасно нервировали Марту.
Может, прикрыть чем? Газеткой? Или пакетиком каким?
Молодой человек в форме отправил «Мерседес» направо, а Марте
показал налево. Очевидно, ее машина не вызвала у него никакого доверия.
Ну и ладно. Подумаешь! У кого «Мерседес», а у кого «Нива».
Каждому свое. Интересно, приехал Данилов или нет?
Тут ей неожиданно пришло в голову, что он может совсем не
появиться, и настроение испортилось окончательно.
С чего она взяла, что он приедет? У него странные,
запутанные отношения с родителями. Каждый раз после разговора с матерью он
садится курить и пить кофе, а если дело совсем плохо, звонит ей.
— Приглашение, пожалуйста, — негромко сказал, интимно
наклонившись к ней, высоченный охранник. Только что он гостеприимно распахнул
перед ней дверь и тут же спросил приглашение. Оно было приготовлено заранее,
чтобы не рыться в сумочке, не пугаться, что забыла, не задерживать движение, не
смотреть умоляюще.
Он мельком глянул на приглашение и так же интимно сообщил,
что «гардероб направо».
Внутри царило душистое сухое тепло, лампы светили
неутомительно — не слишком ярко и не слишком тускло, слышалась музыка, тоже
очень приятная — не слишком тихая, но и не слишком громкая. Ковры заглушали
шаги, картины украшали стены, но не лезли в глаза, людей было мало, телефоны не
заходились поминутно оголтелым звоном — все говорило о том, что прием обещает
быть не просто тусовкой с неизменными тарталетками с красной икрой и
декоративным ананасом на подносе, а маленьким событием, радостным и
запоминающимся.
В гардеробе щебетали какие-то барышни, очевидно, все между
собой знакомые. Гладкие прически, длинные платья, всполохи бриллиантов, сияние
открытых плеч и ухоженных идеальных зубов.
— …а я сказала Олежке, что просидеть ноябрь в Москве — это
самоубийство…
— …только вчера и всего на два дня. Потом заедем в Лондон и
вернемся в Нью-Йорк.
— …выгнала. Кать, но у нее французский язык — просто ужас, я
послушала и чуть в обморок не упала! И что?! Она будет учить мою дочь?! Ну,
конечно, выгнала!
— …на Пхукет. Диме хочется в колониальную роскошь…
Когда Марта дошла наконец до ливрейного мальчика,
раздевающего посетителей, жить ей не хотелось. Шуба показалась страшной и
старой, хоть была на самом деле стильной и новой, платье — не «от модельера», а
из магазина — резало глаза своей дешевизной, туфли она запачкала, когда
пробиралась по тротуару к подъезду. А в ее машине на полу лежат валенки.
Господи, зачем она приехала?
— Сюда, пожалуйста, — распахивая высокую дверь, приветливо
сказал еще один мальчик, точная копия всех предыдущих, — проходите, пожалуйста.
Народу было вовсе не так мало, как ей почему-то показалось
сначала.
Небольшой зал был заполнен. Она никого не знала, по крайней
мере на первый взгляд.
Вот ужас.
Прекрасная пара — родители Данилова — встречали гостей. Они
стояли так, что невозможно было ни уклониться, ни пройти мимо. Марта поняла,
что пропала.
Его мать сияла ледяной королевской улыбкой. У отца был
равнодушно-приветливый вид. Справа от них помещался круглый столик антикварной
работы. На нем невысокими стопками лежали книги в глянце, шрифт был
иностранный. Невысокая женщина средних лет в черном брючном костюме с
озабоченным и деловым видом перелистывала какие-то бумажки в большой кожаной
папке. Увидев нового гостя — Марту, она захлопнула папку и заулыбалась ей
навстречу.
— Добрый вечер, — произнесла мать Данилова отчетливо и как
будто не по-русски. Улыбка у нее чуть-чуть изменилась. — Мы рады вас видеть.
Отец пожал Марте ладошку.
— Вы редактор? — спросил он. — Я вас, по-моему, где-то
видел.
— Возможно, — подтвердила Марта, улыбаясь. Щеки затвердели
от улыбки.
Его мать смотрела рассеянно, как будто вспоминала.
Женщина в брючном костюме энергично тряхнула Марте руку.
— Меня зовут Ольга Монт, я пресс-секретарь Михаила
Петровича. Пойдемте, я покажу вам книгу. Сюда, пожалуйста, — она вела Марту к
антикварному столику, стоявшему в двух шагах, как будто через тайгу, — это
«Тайны времени». Именно она удостоена…
Марта быстро и бесшумно вздохнула. Почему гостей встречает
только одна пара? Где же вторая — чуть моложе, но столь же совершенная? Он —
знаменитый архитектор, она — сногсшибательная красавица, его невеста.
— …специально для сегодняшних гостей.
Марта поняла, что ей предлагают книгу, и машинально
протянула руку.
