Рина повернулась, щелкнула замком и прижалась ухом к двери, смутно ожидая услышать, как он смеется. Но до нее донеслись только приглушенные звуки музыки — Кил включил магнитофон. Неужели он в самом деле готовит сцену искушения? Но ведь он предлагал ей уйти, если хочет. И это не похоже на шутку — он на самом деле не возьмет того, чего не дают.
— О Господи, ну кого я пытаюсь обмануть? — прошептала Рина. — Он хочет спать со мной, а я… я бы, наверное, оскорбилась, если б не хотел.
Нетерпеливо расстегнув блузку, Рина сбросила ее на кафельный пол. Затем стянула джинсы и остановилась. Еще секунда, и она останется совсем голой, а он — не более чем в двадцати футах отсюда. Правда, нас разделяет дверь, напомнила она самой себе. Запертая дверь. Но при чем тут дверь, когда речь идет совсем о другом. Вот если бы провести ночь с совершенно незнакомым мужчиной! Так — провал во времени, и потом, когда все закончится, ни за что и ни перед кем не отвечать…
Над раковиной висело большое зеркало. В нем отражались широко открытые глаза, и бледное лицо. Сбрасывая с себя лифчик и трусики, Рина отвернулась. Ей не хотелось вглядываться, как там у нее с «тяготением». Впрочем, это не имеет значения, успокоила она себя. Почему бы не провести ночь с Килом Уэлленом? Иное дело — роман, его затевать было бы, наверное, неразумно. Ведь в каком-то смысле они все еще антагонисты, хотя, с другой стороны, после поездки в Нассау в то же время сделались и друзьями. Рина знала, что небезразлична ему. Следовало также признать, что и он не просто занимает воображение, а нравится ей. Но никаких эмоциональных потрясений она не желает. И снова влюбляться не хочет. Пусть она его простила, пусть он ей нравится, но это все.
Рина снова подумала о Джоан Кендрик. Была она все-таки здесь, в ванной, или нет?
О Боже, простонала Рина, да что же это такое со мной творится?
Ведь никакого иного интереса, кроме чисто дружеского, Кил к Джоан не выказывает. А все остальное — не более чем плод ее собственного воображения. Сам Кил с Джоан просто любезен, а если танцует с ней или берет под руку, то всегда лишь следуя совету самой Рины.
И поделом мне, если у них и впрямь разгорелся безумный роман, подумала она. А может, оно и к лучшему? Черт! Кончится когда-нибудь это проклятое путешествие!
Рина откинула волосы на затылок и включила душ. Приятно было стоять под горячими, тугими струями. Только сейчас она поняла, насколько продрогла.
Медленно поворачиваясь, подставляя воде все тело, Рина зажмурилась. Яхта то глубоко проваливалась, то взлетала на гребень волны, и мир поплыл у Рины перед глазами.
Вспомнился Пол, как они вместе становились под душ. Такая у них славная была семейная жизнь, так они привыкли друг к другу.
Она вспомнила, как Пол считал дни, оставшиеся до рождения ребенка, и еще тот день, когда Дженни исполнилось пять недель. Именно этот день так хорошо запомнился Рине, потому что обычно вечерами Пол не брился, а тут изменил своей привычке. Он решил побриться, пока она принимает душ. Затем встал рядом с ней, и в глазах у него застыла такая мольба, что оба расхохотались и принялись целоваться и поддразнивать друг друга, пока, наконец, желание не сделалось совершенно нестерпимым.
— А ну-ка, давай вытираться, поживее, — сказал Пол. — А впрочем, нет, лучше так.
По пути к кровати они хихикали, как школьники. Пол не любил заниматься любовью в ванной. Он был слишком долговяз и слишком угловат, так что, когда они однажды все-таки попытались, оба набили себе синяки. Не удовольствие, а прямо испытание какое-то, смеялись они потом.
Да, тогда она смеялась. С Полом было так просто. Рина знала, что он ее любит, по-настоящему любит, а не ищет верх совершенства. Она не боялась, что после рождения ребенка покажется ему менее желанной, чем раньше. Даже если грудь потеряет прежнюю упругость, это слишком ничтожная плата за чудесного малыша, за крошечное живое существо. Больше не живое…
— Эй, вы там живы? — Рина вздрогнула и закрыла лицо руками. Сколько же она здесь стоит, предаваясь воспоминаниям? Она резко перекрыла воду. В ванной было полно пара — ничего не видно.
— Жива, жива. — Рина попыталась придать голосу бодрость, но прозвучал он глухо и тускло. Вода на щеках была соленой. Она снова плакала.
По ту сторону двери царила странная тишина. Рина схватила огромное белоснежное полотенце с меткой «Сифайр», завернулась в него и принялась яростно растираться.
— Извините, сейчас выйду.
Кил не ответил. Нащупав шерстяную фуфайку, которую он ей дал, она неловко влезла в нее и с удовлетворением отметила, что фуфайка действительно доходит почти до колен.
Рина подобрала вымокшую блузку и джинсы и повесила их на вешалку, рядом с полотенцами. Заметив, что мокрое белье все еще валяется на полу, она сгребла его в кучу, сунула бюстгальтер в рукав блузки и попыталась натянуть трусики.
Налезали они с трудом. Вообще-то поначалу они были почти сухими, но теперь, полежав на полу, тоже совершенно промокли.
Но ведь надо же надеть хоть что-нибудь! А впрочем, зачем? Будет сидеть, скромно сдвинув колени. Откуда ему знать, что под фуфайкой ничего нет? Даже добежать до своей каюты, когда дождь кончится, и то можно — фуфайка просторная, ничего не видно. Рина свернула трусики и отправила их в рукав вслед за бюстгальтером.
Не дожидаясь, пока он в очередной раз окликнет ее, Рина поспешно открыла дверь и натолкнулась прямо на Кила. Вслед за ней повалил пар, больше напоминавший облако дыма.
Кил подозрительно посмотрел на нее, потом заглянул внутрь.
— Пожалуй, мне надо было настоять на своем и помыться вместе, а то, наверное, и воды горячей уже не осталось.
— Извините, право. Лучше мне было пойти к себе в каюту. Я…
— Шучу, шучу. — Он мягко взял ее за подбородок и слегка приподнял его, заставив посмотреть себе прямо в глаза. — Вы, должно быть, забыли, кто хозяин этого судна. Доналд терпеть не может холодной воды, даже если снаружи печет. Уверен, что отопительная система у него рассчитана на столетия.
Кил выпустил ее и принялся рыться в гардеробе.
— Ничего, если я надену шорты? — небрежно бросил он.
— Да ради Бога. Вы у себя дома, делайте, как вам удобно.
— Звучит многообещающе.
— Опять вы за свое?
— Да ладно, ладно. Я там налил вам бокал шампанского. Он на столике у кровати.
Рина медленно прошла в каюту и неловко присела на край кровати. На столике стояла тяжеловесная лампа с медным основанием, радиочасы, небольшой поднос с двумя бокалами шампанского — один наполовину опорожнен — и тарелка с аккуратно разложенными кусками сыра, печеньем и сладкими перчиками. Бутылка шампанского осталась на полу. Рина бегло отметила марку — «Дом Периньон» — и подняла глаза на Кила. Он уже стянул галстук и вымокший пиджак, запонки положил в верхний ящик столика.
— Вы что, Кил, богаты, как Мидас? — Вопрос, конечно, бестактный, но Рина знала, что Кил воспримет его спокойно.
