— Я думаю, что это был кто-то из своих. Возможно, этот человек работал в «Новом Орлеане» или в «Солнце», — сказал Диллон. — В противном случае убийство Таннера Грина — самое нелепое преступление за всю мою практику.
Дурсо смерил его мрачным взглядом.
— Я проверю все, что вы мне сейчас сообщили. Я встречался с Адамом Харрисоном во время одного из расследований несколько лет назад. Мы мало с ним общались, но я еще тогда понял, что он — удивительный человек, и я буду рад помочь ему... а теперь расскажите мне, что, по-вашему, произошло? И почему вы решили, что это был кто-то из своих?
— Лимузин, из которого выкинули Таннера Грина около казино, стоял так, чтобы его не зафиксировали камеры наружного наблюдения. Это практически невозможно организовать, если только ты не знаешь, где и под каким углом установлены камеры, — объяснил Диллон.
— Хороший специалист по технике мог бы это сделать.
— Это очень трудно и, я бы даже сказал, маловероятно, — возразил Диллон. — Как уже говорил, я думаю, что оба убийства связаны, потому что Руди работал на парковке у «Солнца» той ночью и мог видеть то, что не успела зафиксировать камера. И я очень благодарен вам за ваше предложение о помощи.
— Я тоже буду признателен вам, если вы поделитесь со мной информацией, которую сможете разузнать, — улыбнулся Дурсо.
Мужчины обменялись рукопожатиями и попрощались. Пока Диллон шел к выходу, он набрал номер, который дала ему прошлым вечером Сара.
— Здравствуйте, — сказала Сара, когда он представился.
— Здравствуйте. У меня к вам вопрос. Вы не помните, что было надето на Таннере Грине в ту ночь, когда его убили?
— На нем был дорогой костюм, — сказала она. — Его ботинки стоили больше, чем моя недельная зарплата.
— Вы не заметили никаких повреждений на его одежде?
— Там было отверстие, проделанное ножом, — сказала она. — И пятна крови.
— А что-нибудь еще?
— Минутку...
Диллон слышал, как она листала бумаги.
— Да, с его рубашки исчезло две пуговицы, — прочитала она отчет.
— Спасибо, — сказал Диллон. — Большое спасибо.
— Вам это что-то дает?
— Как только выясню все подробности, я вам сообщу.
Проходя через помещение для инструктажа, Джесси посмотрела на море столов и на офицеров, которые, подобно трудолюбивым муравьям, спешили по своим делам.
Странное напряжение не покидало ее. Она снова огляделась, ожидая увидеть за одним из столов Таннера Грина, поймать его пристальный взгляд. Но Грина нигде не было видно, однако это не принесло Джесси желаемого облегчения.
Одна мысль крепко засела у нее в голове: Таннер Грин был единственным ребенком в семье.
А еще ей было любопытно, что Диллон Вульф делал у Чивера. Она подумала, что это было связано с убийством Грина, расследованием которого они оба занимались. Поэтому им необходимо было сотрудничать, даже если они недолюбливали друг друга.
Но почему она не рассказала Чиверу то, о чем умолчала в разговоре с Диллоном? О том, что перед смертью Таннер Грин прошептал ей одно-единственное слово: «Индиго».
— Джесси?
Услышав свое имя, она вздрогнула от неожиданности. Диллон Вульф шел по коридору ей навстречу.
— Извините. Не хотел напугать вас, — сказал он.
Он был таким высоким. Сильным. И мужественным. И дело было не только в его внешности. В каждом его движении, в каждом слове чувствовалась уверенность. Даже в своих снах Джесси была очарована этим мужчиной и чувствовала непреодолимое желание быть с ним. Дотронуться до него. Взять его за руку. Было ли это странное влечение связано с ее галлюцинациями, или она действительно находила его настолько привлекательным? Джесси боялась, что, скорее всего, дело было в последнем.
В присутствии Диллона безотчетное волнение охватывало Джесси. Она не боялась его. Гораздо больше ее пугало то... как, казалось, хорошо он знал ее. Диллон видел в ней ту уязвимость и беззащитность, которую она пыталась скрыть.
— С вами все хорошо? — спросил он, с недоверием на нее глядя.
— У меня все замечательно, спасибо. — Разумеется, она лгала.
И он заметил это. Однако больше ничего не сказал, лишь пристально посмотрел на нее выразительными, темными глазами, и Джесси поняла, что бормочет что-то невнятное:
— Я просто пришла узнать, как проходит расследование.
— Понятно. — Диллон посмотрел на часы. — Вы работаете сегодня?
— Да.
— В том же шоу? — Когда она кивнула, Диллон спросил: — Значит, у вас есть еще время для позднего завтрака, или раннего обеда... или просто чашки кофе?
Она хотела отказать ему. И убежать куда глаза глядят.
Но это было безумием. И разве хотелось ей сейчас оставаться в одиночестве?
— Я прошу вас, — добавил он.
Диллон был таким милым, что у нее не нашлось веского предлога отказать ему.
— Я бы не отказалась от позднего завтрака, — согласилась Джесси.
— Отлично.
Когда они выходили из участка, Диллон слегка приобнял ее за талию. На улице предложил поехать на его машине и пообещал доставить Джесси назад. Она неохотно согласилась.
Он сел за руль маленького гибрида. Возможно, Вегас и был экстравагантным городом, но Джесси не удивило, что этот мужчина выбрал себе подобный автомобиль.
Диллон привез ее в чудесное семейное кафе, где Джесси никогда еще не бывала. Сначала она удивилась, что не знает этого места, но затем подумала, как много ресторанов в Вегасе. Они так быстро открывались, а затем так же быстро прогорали, что в этом не было ничего удивительного.
Ресторан сиял чистотой, а на столах в вазочках стояли живые, только что срезанные цветы. Просторный зал ярко освещали солнечные лучи. Но когда Джесси садилась за стол, она быстро оглянулась, боясь снова увидеть печальные глаза Таннера Грина, который постоянно глядел на нее так, словно умолял о чем-то...
— Я бы посоветовал вам яйца «бенедикт» — это очень вкусно, — предложил Диллон. — А еще здесь подают домашние супы.
Джесси не особенно интересовала еда.
— Яйца «бенедикт» — отличная мысль, — сказала она.
Официантка оказалась одной из хозяек кафе. Диллон мило пообщался с ней, пока она принимала заказ.
Когда перед ними поставили чашки с дымящимся кофе, Диллон посмотрел на Джесси и улыбнулся.
— Почему вы избегаете меня? — спросил он.
— Я... я не избегаю вас, — возмутилась она.
— Мне кажется, вам нужна моя помощь, — спокойно произнес Диллон.
Джесси понимала, что это была пустая фраза, только для того, чтобы начать разговор. И все же, откинув назад прядь волос, она сказала:
