Сначала мы их и не ждали, просто валялись на солнышке. Милка, естественно, разделась.
Мы и не сообразили купальники взять, а она кофту расстегнула и лежит. Типа загорает. А купальник у неё под цвет штанов подобран.
Полина и до этого была в плохом настроении, а тут совсем с катушек слетела. Вскочила, столб пыли подняла и рванула в палатку. Плакать.
Маша уткнулась в книжку и никого вокруг себя не видела.
Лера с Иришей бурно обсуждали судей и соревнования.
А Катя с Таней завели бесконечный разговор о пацанах.
Хорошо им рассуждать! У Кати с Киреевым уже полгода роман, с тех пор как он ей десятки по математике подставил. А Таня тоже на свидание с Никитосом ходила. И что-то у них там было. Совсем серьёзное.
Мы все слушали вполуха. Они, собственно, и не пытались тихо говорить. А в середине разговора вдруг как Полина из палатки выскочит!
Видок у неё был… Глаза краснющие, зарёванные и сверкают огнём.
— Я думала, вы подруги, а вы… Ладно, Кислицына… — и она выпалила страшное слово.
— Ого! — вырвалось у Маши. Она даже читать перестала.
Просто у нас не принято матом ругаться вот так, вслух. Этим только мальчишки грешат. Но Полину было не остановить.
— Вы это всё специально! Я просто уверена, что Препяхин вам не нужен. Это вы нарочно, чтоб меня позлить! Так подавитесь вы им! Ходите с ним в кино, ставьте палатки, целуйтесь у меня на глазах!
Полина расплакалась окончательно, а мы застыли в полном недоумении.
— Да Поль, мы ж, правда, просто палатку ставили, — начала оправдываться Лера.
— Да это когда было! — воскликнула Таня.
— Как ты меня назвала? — прошипела Милка.
И тут началось!
Мы давно терпели. Лимит исчерпался. Вся злость на пацанов, на то, что их нет, все растраченные надежды вылились на голову Милке. Такого единодушия у нас в классе не было ещё никогда. Милка хорохорилась, огрызалась, и явно чувствовала себя королевой вечера.
— Да кому нужны ваши малолетки, — смеялась она, — они ж дети ещё, ничего не умеют! Как и вы!
И тут Лерка нас потрясла. Пока все орали дурными голосами и ругались, она тихонько подошла к Милке и пропела медовым голосом:
— Ты б застегнулась, что ли… А то жирок над штанами висит. Ты когда кричишь, он так смешно трясётся.
У нас всю злость как рукой сняло. Мы ржали просто как ненормальные. А Милка стала бледная как смерть, кофту застегнула и молча ушла.
Лерка потом рассказывала, что это она не сама придумала, что у них на соревнованиях в «дружном» женском коллективе и не такое бывало.
Только мы все помирились, смотрим — пацаны идут.
Мальчики
Там реально бункер был! Бетонный! С амбразурами!
Снаружи он был здорово замаскирован кустами, мы никогда не догадались бы, что это дот, если бы Никитос с Владиком нам не показали.
— Как вы его вообще нашли? — поразился Лопух, поёживаясь в мокрых штанах.
— Да этот колченогий, — Препяхин кивнул на Рожко, — умудрился туда забрести.
Владик непроизвольно потёр ногу — наверное, ушиб.
— А вы внутрь лазили? — спросил Кирюха.
— Да стрёмно, — признался Никита. — Вдруг там мины?
Мы притихли. А вдруг и правда, в бункере какие-нибудь ловушки? Специально для таких, как мы, любопытных.
— Полезли! — Радомский решительно пошёл в проём в стене.
Витька без колебаний последовал его примеру. Пришлось лезть всем. Правда, места внутри было мало, возникла толчея, а Рожко с Лопухом вообще снаружи остались.
— Старый! — уважительным шёпотом произнёс Киреев. — Наверное, ещё с войны…
— С немцами? — уточнил Кирюха.
— Нет, блин, — усмехнулся Радомский, — с Наполеоном!
— Слушайте, — сказал Витька, — тут же, наверное, оружие найти можно!
Эта идея всем понравилась. Настоящий «ТТ» или «Шмайссер» — это вам не пневматическая пукалка!
Мы пихались локтями, стараясь рассмотреть что-нибудь на стенах или на полу, но только мешали друг другу. Ситуацию усугубил Лопух, который требовал немедленно допустить его внутрь, потому что ему тоже интересно. Мы довольно долго орали друг на друга, пока договорились: осматривать будем по двое. На каждую пару — десять минут.
Но из этой затеи ничего толком не получилось. Каждая пара по два раза успела обследовать блиндаж, но нашли только кучу сгнившего тряпья… а может, и не тряпья, а ещё чего-то — мы не проверяли. Оружия и близко не было. Последними полезли Владик с Лопухом, без особого энтузиазма попинали мусор на полу и уже собирались вылезать, когда Лопух со всей дури двинул ногой по стене. Трудно сказать, чего он хотел добиться, но эффект получился неожиданный: стена раскрошилась, и в ней образовался проём размером с футбольный мяч. Или даже баскетбольный.
— Тайник! — заорал Лопух и бросился шарить в проломе.
Но то ли руки у него были нечувствительные, то ли не повезло ему — ничего не нашарил. Тогда за дело принялся Владик. Он медленно и сосредоточенно копошился в дыре и вдруг замер.
— Что?! — чуть ли не хором заорали мы.
Рожко торжественно вытащил на свет какой-то грязный свёрток. Небольшой, размером с Владиков кулак. Лопух тут же хотел отобрать, но Рожко, используя тесноту, ловко прикрывал находку телом.
— Да хватит там! — кричали мы. — Что нашёл! Покажи!
Владик всё-таки отстоял свёрток и, заслоняясь от Лопуха, развернул. Это оказались наручные часы. Лопух завыл от обиды и, нечеловечески изогнувшись, вырвал часы из рук Рожко.
— Командирские! — заявил он. — У прадеда моего такие были!
Лопух принялся крутить колёсики на корпусе и прикладывать часы к уху. Владик пожал плечами и стал изучать то, что осталось в руках.
— Посветите! — попросил он, и запасливый Никитос достал из кармана мини-фонарик.
Света хватило, чтобы Рожко разобрал:
— «Прапорщик… Булдаченко… козёл и…» Ой… Тут матом… Ага… Нет, дальше тоже… А! Вот! «Дембель неизбежен… 15 мая 1986 года».
— Вот тебе и война! — разочаровано протянул Витька.
Возвращались мы шумно. Хоть бункер оказался не с войны, да ещё и хлипкий, хоть найденные часы упорно не хотели заводиться, всё равно мы чувствовали, что время провели с пользой.
Девочки
Пацаны заявились вместе с комарами. Солнце опустилось, и комары набросились на нас сотнями. Пацаны, к сожалению, нет.
