Но он больше не доверял этому голосу.
Плюс проблемы со шпионами.
Судья с отстреленной головой.
Девушка, которая в последнюю секунду сумела ускользнуть от него. И она знала, черт побери. Она знала!
Внезапно он бросил на волков яростный взгляд, и с полдюжины разом принялись грызться друг с другом, в тишине издавая звуки рвущейся материи.
Он знал их секреты… за исключением третьего. Кто этот третий? Флэгг вновь и вновь посылал глаз, но он возвращался, принося лишь изображение полной луны. Родные мои, луны.
Кто этот третий?
Как девке удалось ускользнуть от него? Застигла его врасплох, оставила только клок своей блузки. Он знал про нож, эту детскую забаву, но не про бросок в окно. И как хладнокровно она покончила с собой, безо всякого колебания. Секунда – и ее нет.
Мысли Флэгга гонялись друг за другом, словно ласки в темноте.
Кое в чем ситуация становилась непредсказуемой. Ему это не нравилось.
Лаудер, к примеру. Этот Лаудер.
Как прекрасно он все выполнял, словно одна из заводных игрушек с ключом в спине. Пойди туда. Пойди сюда. Сделай то. Сделай это. Но динамитная бомба уничтожила только двоих – всю подготовку, все усилия испортило возвращение этой умирающей старухи негритянки. А потом… после того как Гарольда вывели из игры… он чуть не убил Надин! Его все еще разбирала злость, стоило ему об этом подумать. И эта тупая манда стояла там, разинув рот, ждала, что он проделает это снова, будто хотела, чтобы ее убили. И кому бы все досталось, если бы Надин погибла?
Кому, если не его сыну?
Кролик поджарился. Флэгг сдвинул его с вертела на жестяную тарелку.
– Кушать подано, говнюки-морпехи. Садитесь жрать, пожалуйста.
Эти слова заставили его улыбнуться. Он когда-то служил в морской пехоте? Флэгг думал, что да. Только в тылу, разумеется. Скажем, в Пэррис-Айленд. Там еще был тот парень, дефективный, Бу Динкуэй. Они…
Что?
Флэгг нахмурился, глядя на тарелку. Они забили старину Бу палками? Задушили? Вроде бы ему вспоминался бензин. Но что они с ним сделали?
Охваченный внезапным приступом ярости, он чуть не швырнул только что приготовленного кролика в костер. Он должен это помнить, черт побери!
– Берись за еду, морпех, – прошептал он, но на этот раз вообще ничего не почувствовал.
С ним творилось что-то неладное. Когда-то он мог заглянуть в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые, как человек, смотрящий вниз по двойному лестничному пролету в затемненную комнату. Теперь он ясно помнил только события после эпидемии. За ними все застилал туман, который лишь иногда чуть рассеивался, открывая какой-то загадочный предмет или воспоминание (Бу Динкуэя, к примеру… если такой человек вообще существовал), чтобы потом вновь сгуститься.
Самое раннее из воспоминаний, в которых он не сомневался, касалось федерального шоссе 51. Он шел по нему на юг, к городу Маунтин-Сити и дому Кита Брейдентона.
Только что родившись. Родившись заново.
Он уже не был человеком, если когда-то и являлся таковым. Больше напоминал луковицу, с которой всякий раз снимали один слой… атрибуты человечности: логическое мышление, воспоминания, возможно, даже свободную волю… если таковая вообще существовала.
Он начал есть кролика.
Однажды, он это помнил точно, он просто исчез. Когда все пошло не так. Но не в этот раз. Это его место, его время, и он будет за них держаться. И не имели значения его неспособность найти третьего шпиона или вышедший из-под контроля Гарольд, попытавшийся совершить чудовищное преступление – убить обещанную ему невесту, мать его ребенка.
Где-то в пустыне находился этот странный Мусорный Бак, ищущий оружие, которое навечно сотрет с лица земли Свободную зону, доставляющую столько хлопот. Его глаз не мог следовать за Мусорным Баком, и Флэгг думал, что по странности Мусорник не уступит ему самому, человеческая ищейка, с точностью радара вынюхивающая порох, и напалм, и гелигнит.
Через месяц или даже раньше реактивные самолеты Национальной гвардии поднимутся в воздух с полным комплектом ракет «шрайк» под крыльями. А когда он убедится, что его новобрачная зачала, они полетят на восток.
Он мечтательно посмотрел на огромную луну и улыбнулся.
Существовала и другая возможность. Он рассчитывал, что глаз ему это покажет со временем. Он мог отправиться туда, возможно, вороной, возможно, волком, возможно, насекомым… скажем, обратившись в богомола, что-то достаточно маленькое, чтобы пролезть через тщательно скрытый в жесткой пустынной траве вентиляционный люк. Он пропрыгает или проскачет по темным коробам и, наконец, проберется внутрь через щели в решетке воздушного кондиционера или между застывшими лопастями вентилятора.
Место это находилось под землей. На самой границе между штатами, в Калифорнии.
Там хранились пробирки. Многие ряды пробирок, каждая с аккуратной наклейкой: первосортная холера, первосортная сибирская язва, новый улучшенный штамм бубонной чумы – все вирусы и микробы, обладающие способностью мутировать, не позволяя человеческому организму выработать противостоящие им антитела. Именно благодаря этой особенности вирус «супергриппа» оказался столь эффективным. В этом месте хранились сотни таких возбудителей – на любой вкус, как говорилось в рекламе «Лайф сейверс».
Как насчет того, чтобы получить вкусовую добавку в воду, Свободная зона?
Как насчет славного взрыва в атмосфере?
«Болезнь легионеров» на Рождество – или вы предпочитаете новый улучшенный свиной грипп?
Рэнди Флэгг, темный Санта, в санях Национальной гвардии, с маленьким набором вирусов для каждой печной трубы?
Он подождет, выберет точное время для своего прихода.
Что-то ему подскажет.
Все будет хорошо. На этот раз быстро сматываться не придется. Он на самом верху и собирается там оставаться.
От кролика ничего не осталось. Насытившись, Флэгг вновь стал самим собой. Поднялся с жестяной тарелкой в руке, швырнул кости в ночь. Волки бросились на них, принялись драться, рыча и кусаясь, их глаза перекатывались в лунном свете.
Флэгг стоял, уперев руки в бока, и хохотал, вскинув лицо к луне.
Ранним утром следующего дня Надин покинула городок Глендейл и поехала на своей «веспе» по автостраде 15. Ее снежно-белые волосы, ничем не схваченные, летели позади, очень напоминая фату.
Она жалела «веспу», которая так долго и верно служила ей, а теперь умирала. Пройденные мили и жара пустыни, трудный переход через Скалистые горы и пренебрежение техническим обслуживанием сделали свое дело. Двигатель надрывно хрипел. Стрелка тахометра металась, вместо того чтобы смирно стоять около цифры «5». Но если бы мотороллер и сломался до прибытия к месту назначения, она могла пройтись пешком. Никто ее теперь не преследовал. Гарольд умер. А если бы ей пришлось идти пешком, он узнал бы об этом и прислал кого-нибудь, чтобы ее подвезли.
