Какое-то время они шли молча, обдумывая его слова.
– Мы заряжаемся? – тихо спросил Стью.
– Да, – ответил Глен. – Да, думаю, заряжаемся.
– Мы сбросили вес, – вставил Ральф. – Я это понимаю, глядя на вас, парни. А у меня всегда был пивной живот. Теперь я снова вижу пальцы ног. Чего там, я вижу почти всю стопу.
– Это состояние ума, – внезапно заговорил Ларри. Когда они все посмотрели на него, смутился, но все-таки продолжил: – У меня это ощущение появилось на прошлой неделе, и я не мог понять, что это такое. Может, теперь понимаю. Я словил кайф. Как бывало после косяка действительно качественной травы или понюшки кокаина. Но напрочь отсутствует дезориентация, возникающая от наркоты. Когда принимаешь наркотики, нормально думать не получается, реальность куда-то уплывает. А сейчас мне думается очень хорошо, если на то пошло, лучше, чем когда бы то ни было. Но я все равно под кайфом. – Ларри рассмеялся. – Может, это просто голод.
– Мне все время хочется есть, – признался Ральф, – но это не так уж важно. Я прекрасно себя чувствую.
– Я тоже, – согласился с ним Стью. – Физически давно уже не чувствовал себя так хорошо.
– Когда опустошается сосуд, уходит и все дерьмо, плавающее в нем, – заметил Глен. – Примеси. Загрязнения. Конечно же, ощущения приятные. Это клизма, очищающая как все тело, так и весь разум.
– Оригинальный у тебя способ объяснений, лысый.
– Возможно, грубовато, зато точно.
– И как это нам поможет? – спросил Ральф.
– На это все и направлено, – ответил Глен. – У меня нет никаких сомнений. Но нам остается только ждать. Еще увидим, что из этого выйдет, верно?
Они шагали и шагали. Коджак выбежал из кустов и какое-то время шел вместе с ними, его когти цокали по асфальту автострады 70. Ларри наклонился и потрепал пса по голове.
– Старина Коджак! Ты знаешь, что ты аккумулятор? Совсем как большой аккумулятор «Делко» с пожизненной гарантией!..
Коджак, похоже, либо не знал, либо его это совершенно не волновало, но помахал хвостом, чтобы показать, что они с Ларри в одной команде.
Лагерь они разбили в пятнадцати километрах к западу от Сего, и, словно в подтверждение дневного разговора, выяснилось, что впервые после ухода из Боулдера им нечего есть. Глен смог предложить единственный оставшийся пакетик растворимого кофе, и они выпили его из единственной кружки, передавая из рук в руки. Последние десять миль они прошли, не встретив ни одного автомобиля.
На следующее утро, двадцать второго, они наткнулись на перевернутый «форд»-универсал, в котором остались четыре трупа, два – детских. В багажном отделении нашлись две коробки крекеров в виде фигурок животных и большой пакет слежавшихся картофельных чипсов. Крекеры оказались в лучшем состоянии. Они разделили их на пять частей.
– Не жри все разом, Коджак, – посоветовал Глен. – Плохой пес! Где твои манеры? А если манер у тебя нет – что ты наглядно демонстрируешь, – где твоя savoir faire
[217]
?
Коджак вертел хвостом и поедал крекеры Глена взглядом, однозначно указывающим, что с savoir faire у него так же плохо, как и с манерами.
– Тогда трудись как вол – или пропадешь. – Глен отдал собаке последний из своих крекеров, тигра. Коджак мгновенно проглотил его и принялся обнюхивать асфальт.
Ларри разом отправил в рот весь зоопарк, примерно десять животных. Жевал долго и мечтательно.
– Вы не обратили внимания, что от крекеров в форме животных во рту остается привкус лимона? Я помню это с детства. Но взрослым заметил только сейчас.
Ральф, который перекидывал с руки на руку два последних крекера, съел один.
– Да, ты прав. Привкус лимона. Знаете, мне бы хотелось, чтобы с нами был старина Ник. Я бы не возражал против того, чтобы разделить эти крекеры на шестерых.
Стью кивнул. Они доели крекеры и пошли дальше. В тот же день нашли фургон «Грейт уэстерн маркетс», вероятно, направлявшийся в Грин-Ривер. Фургон стоял на аварийной полосе, мертвый водитель сидел за рулем. В кузове стояли ящики с банками консервированной ветчины, но никто на нее не набросился. Глен предположил, что у них ссохлись желудки. Стью отметил, что его мутит от запаха ветчины, нет, он не говорит, что она стухла, просто запах слишком сильный. Слишком мясной. Вот желудок и бунтует. Он смог съесть только один ломтик. Ральф сказал, что предпочел бы найти две или три коробки звериных крекеров, и все рассмеялись. Даже Коджак съел совсем немного и отправился исследовать какой-то запах. Ту ночь они провели к востоку от Грин-Ривер, а ранним утром обнаружили, что земля покрыта инеем.
К провалу они подошли двадцать третьего, вскоре после полудня. Небо весь день затягивали облака, было холодно – достаточно холодно для снега, подумал Стью, и не только отдельных снежинок.
Все четверо стояли на краю, Коджак у ноги Глена, и смотрели вниз и на другую сторону провала. Где-то к северу прорвало дамбу, а может, сказались сильные летние ливни. Как бы то ни было, волна прошла по руслу реки Сан-Рафаэль, которая в некоторые годы пересыхала полностью, и снесла примерно тридцатифутовый участок автострады 70. Глубина провала составляла футов пятьдесят. Из крутых, осыпающихся склонов торчали камни и куски бетона. По дну лениво тек ручеек.
– Ё-моё! – выдохнул Ральф. – Нужно позвонить в дорожный департамент штата Юта.
– Посмотрите туда, – указал Ларри.
Они посмотрели в окружающую шоссе пустоту, где уже начали появляться странные, изъеденные ветром каменные колонны и монолиты, и примерно в сотне ярдов ниже по течению увидели переплетение оградительных рельсов, арматуры, кусков асфальта и бетона. Один кусок торчал вверх, к облачному, грозящему просыпаться небу, словно апокалиптический палец с белой полоской разметки.
Глен с рассеянным, мечтательным выражением на лице смотрел вниз, на обрывистый склон, сунув руки в карманы.
– Сможешь спуститься, Глен? – спросил Стью.
– Конечно, думаю, да.
– А как твой артрит?
– Бывало и хуже. – Он выдавил из себя улыбку. – Но, если честно, бывало и лучше.
У них не было веревки, чтобы подстраховать друг друга. Стью спускался первым, очень осторожно. Ему не нравилось, как земля иной раз осыпалась под ногами, вызывая маленькие оползни. Однажды, когда нога заскользила, он подумал, что сейчас потеряет равновесие и остаток пути проедет на заду. Но успел ухватиться за выступающий из земли камень и удержался. Потом Коджак легко пробежал мимо него, из-под лап летели маленькие фонтанчики земли. Мгновением позже пес уже стоял на дне провала, виляя хвостом и радостно лая на Стью.
– Гребаный хвастун, – пробурчал Стью и осторожно добрался до самого низа.
– Я следующий! – крикнул Глен. – Я слышал, как ты обозвал мою собаку!
