Можно, конечно, развернуть транспорты к берегу, поставить пароход между ними и османской эскадрой, затем принять бой. С четырьмя катерами и двумя лодками шансы неплохие, если бы не одно «но». Броненосцы и небронированные канонерки имеют превосходство над «Константином» в скорости самое меньшее на два узла, с лодками и сравнивать больно. Если турки просто обойдут по дуге, потеряв лишний час, кавторангу останется рассматривать в бинокль избиение беззащитных русских судов. Да, есть еще катера, они обгонят любой турецкий корабль. Да только запас хода у них — кот наплакал.
Командирское решение часто принимается в условиях, называемых на шахматном языке цугцванг. То есть любой ход ведет к потерям. Но война — не шахматы. Здесь не пешки сметаются с доски, живые люди. Командир жертвует одними, спасая других, добиваясь победы, которая, быть может, для будущего России значит больше, чем жизни тысяч пехотинцев и артиллеристов, тревожно вглядывающихся в дымы на горизонте с борта перегруженных пароходов.
Командир должен собраться и принять решение. Если он пустит сопли и не соберет волю в кулак, потери окажутся стократ горше.
Мигание ламп Ратьера разнесло приказ: двигаться к берегу на северо-запад. «Константин» лег на обратный курс. Если не до Дуная, до мелководья успеем, там можно и на мель выброситься, и с подбитых кораблей проще спастись. А коли успеть до десяти вечера, до сумерек, тогда перепуганные капитаны пароходов могут разбежаться, ищи-свищи по Черноморью.
Первый снаряд поднял белый султан в кабельтове за кормой «Константина», когда румынское побережье просматривалось на горизонте. Скорее всего, не прицельный выстрел, а тонкий намек — останавливайтесь, судари, и спускайте флаг.
Степан Осипович прошел к барбету кормового орудия полюбоваться на догоняющих. Как и в минувшем бою, получается странная тактика — воюем, убегая. Тот урок не пошел врагу впрок, но и силы у осман ныне серьезные — броненосные корветы типа «Ассари-Шевкет», деревянная канлодка тонн на семьсот-восемьсот и пароход такого же класса, как нынешний «Константин». И снова бессильная злоба на «мудрое» начальство, не велевшее запирать турок минами в их портах.
Второй выстрел ближе. Пока утешает, что броненосцы вооружены так же, как и линейные корабли парусных эпох, — орудиями, стреляющими из бортовых казематных бойниц. Только баковая пушка и бортовые барбетные могут палить вперед. Башенную артиллерию мусульмане уважают лишь на мониторах. Но рано или поздно бронированный корвет догонит и влепит по «Константину» всем бортом. Чтобы выжить под таким залпом, надо иметь изрядную броню, как на «поповке».
Пора. Приказ транспортам пройти две мили, лечь в дрейф и спустить флаг. Пароход замедляется до шести узлов, роняя на воду дымящие катера. Лодки уходят вперед, описывая красивую циркуляцию справа и слева по курсу «Константина», на котором продолжает реять Андреевский флаг. Кормовая семидюймовка и два орудия поменьше пытаются достать броненосец.
Корветы начинают охват непокорного пароходика. Как только возьмут в вилку — ему конец, как таракану под тапкой. Канонерка и четвертый турецкий корабль чуть приотстали. Над черноморскими просторами возникла напряженная пауза. Казалось, османы не стреляют, недоумевая: на что надеется русский капитан? Катера ушли вперед на милю, тоже что-то выжидая. Подводных лодок, самого непредсказуемого русского оружия, не видать. Вахтенные видели подозрительные дымы у бортов «Константина», в котором давно опознали турецкий «Аксарай», недавно пропавший на восточном побережье. Но рубок и перископов не заметно, стало быть, то коптили катера.
В миг, когда, казалось, судьба русского наглеца отсчитывает последние секунды его жизни, на мостиках обоих бронированных чудищ поднялся крик:
— Торпедо!!!
Пенистые пунктиры неумолимо протянулись к бортам. Скорость у корвета большая, близкая к торпедной, но и инерция велика. Только переложить руль в крайнее положение — больше минуты, после чего громоздкая туша поворачивает запаздывая, словно нехотя. Теперь плевать на пароход. Все комендоры лихорадочно ищут места на воде, где могли спрятаться проклятые подлодки гяуров. В волнах вокруг макаровского флагмана вскипают султаны разрывов, но турки уже не целят в «Константина» — им бы достать лодку до пуска новой пары торпед.
Оглушительный взрыв сминает борт «Ассари-Шевкета» между миделем и форштевнем, второму броненосцу удается вывернуться. А может, не точен был прицел или снаряд оказался негодный. Везучий корвет обошел «Константина» по левому борту, и ему навстречу рванули четыре катера.
Если подводников обвиняют в «неблагородстве», а атаки из-под воды объявляют «ударами в спину из-за угла», то атака катеров — безумное мужество с открытым забралом. Они неслись уступом, развив невиданный доселе темп почти в семнадцать узлов. Броненосец начал отворачивать влево, в сторону берега, направляя на катера длинный казематный ряд.
Четыре скорлупки получили заряд ненависти, причитавшийся «Константину». Будто море стало дыбом у них на пути. Крайний справа крохотный торпедоносец превратился в огненный шар от детонации собственной торпеды. Но остальные, избитые подводными ударами от снарядов, подпрыгивающие на поднятых взрывами волнах, неслись словно на таран, с упреждением метя впереди османского форштевня. Они пустили три торпеды менее чем в полутора кабельтовых и вывернули влево, пройдя так близко от кормы, что можно попасть камнем. Два практически одновременных взрыва слились в гром землетрясения. Когда корпус броненосца на миг замер, перед тем как начать разваливаться, комендоры кормового орудия успели выстрелить вслед, разметав катер на куски.
Канонерка «Сунна» поравнялась с «Константином», осыпая снарядами и покрываясь пожарами от ответного огня. К сожалению, турки оказались удачливее. Со сбитой трубой и заметным креном русский пароход потерял ход, канонерская лодка прорвалась, наконец, к транспортам.
Проводив ее взглядом и бессильно стиснув кулаки, Макаров услышал два взрыва за кормой. «Пиранья», промазавшая по броненосцу, всадила торпеду в турецкий пароход. «Акула» нанесла coup de grace
[14]
подбитому корвету. Получилась победа, но пиррова — канлодка у транспортов. Яростное мигание сигнального фонаря отправило субмарины на подмогу. Но подводные корабли — не скаковые чемпионы. Чтобы всплыть и развить максимально доступные девять узлов, нужно время.
Ближе к берегу развернулась драма. Канонерка сбавила ход, прошла мимо первого судна, покорно спустившего флаг, приблизилась ко второму — однотрубному двухмачтовому «Николаеву». Турки имели право скомандовать: покинуть борт, открыть кингстоны. Но к транспортам неслись подлодки, османам оставалось минут двадцать — двадцать пять быть хозяевами положения. Ожидать неторопливого спуска шлюпок и проверять — действительно ли борт затапливается — времени нет. Тогда турецкий капитан принял решение, потом очень дорого обошедшееся его стране. Он расстрелял русское судно, приказав метить под ватерлинию.
Волею случая в первом пароходе, следовавшим за «Константином», путешествовал Иван Федорович Александровский, не самый удачливый изобретатель, но один из лучших фотографов своего времени. Желая поправить прискорбное матерьяльное положение, он отправился на войну, желая продать снимки газетам. Нечеткие от качки и быстрого движения объектов, но вполне различимые снимки перепечатала потом вся Европа, включая враждебные России британские издания. Александровский запечатлел, как турецкий военный корабль расстреливает русское судно, спустившее флаг и поднявшее сигнал бедствия, моряков и солдат на горящей палубе, пытающихся спастись, прыгая в воду.
