– Ты другая, – беззвучно дрогнули губы Катрин. – Понимаю. Мы не хотели мешать. Честно…
Кошка потерлась ухом о собственное плечо и села, аккуратно обернув ноги длинным хвостом.
– Есть не будешь? – шевелить губами не было необходимости, но Катрин по привычке пыталась вести настоящий разговор.
Зверь презрительно скосил глаза. Вид у кошки действительно был сытый. Очевидно, злополучные путешественники все-таки не являлись пределом ее гастрономических мечтаний.
– А как насчет помочь? – спросила обнаглевшая Катрин.
Зверь счел наглость в данном случае простительной. Посмотрел с интересом, ожидая какого-нибудь конкретного предложения.
– Может быть, потянешь нас немножко? Мы были бы очень благодарны. Нам и нужно-то всего ничего. Пару метров… Только осторожненько…
Кошка задумчиво шевельнула кончиком хвоста.
Катрин ждала с замиранием сердца.
Зверь встал, аккуратно обогнул вытянувшегося на камнях человека. Кошка знала, что нужно делать, лучше, чем сама Катрин. Когда пушистая хозяйка перевала опустилась рядом, Катрин пришлось собираться с духом. Рука, одеревенев от холода и напряжения, никак не желала отпускать рукоять ножа.
За долю секунды, пока Катрин, бросив нож, обхватывала меховую шею, связка из человеческих тел успела съехать-соскользнуть ниже, так что теперь уже и суккуб имела счастье заглянуть в туманную бездну. Ни Блоод, ни Энгус не издали ни звука. Неизвестно, успел ли кто-то из них просмотреть картины прошедшей жизни, но сама Катрин успела вспомнить многое…
Теперь она лежала, тесно прижавшись к пушистому телу. Под мягким мехом, ощущались твердые как камень мускулы. Кошка была надежнее, чем все ледорубы и страховочные веревки мира.
Прозрачные глаза глянули вопросительно.
– Да… осторожно… – пробормотала Катрин.
Они попятились. Собственно, двигалась в основном кошка. Катрин поняла, что собственное шпионское тело уже превратилось в бесчувственную колоду. От долгого напряжения поясница не желала гнуться, колени и локти скребли камень, как культи. Единственное, что могла делать шпионка, – это изо всех сил цепляться за сильную шею. Кошка тянула всех троих. Волокла осторожно, сантиметр за сантиметром, отодвигая от бездны. Когти скребли по камням. Зверь мог бы одним рывком выдернуть людей из ловушки. Но тогда плащ точно не выдержит…
Плащ затрещал только раз, да и то, когда Энгус уже ломал ногти, выискивая трещины в крайних камнях…
– Спасибо, – пролепетала Катрин. Даже шевельнуть пальцем не было никаких сил. Катрин лежала, вцепившись в дымчато-серый мех и закрыв глаза. Обнимать кошку было приятно. Несмотря на смертельную усталость, Катрин не хотелось отпускать пушистую хозяйку перевала. Ощущение было стыдное, почти как обнимать Блоод. Ой, нехорошо…
Кошка осторожно, но решительно высвободилась. От ее насмешливого взгляда Катрин захотелось зажмуриться, но краснеть и сгорать от стыда сил тоже не было.
В два грациозных прыжка кошка скрылась за скальными обломками.
* * *
– Угу, нужно ей наше мясо. Не будет она такую дрянь жрать.
Катрин была готова согласиться с Энгусом. Они оставили все сушеное мясо на камне у дороги. Если учесть, что основная часть провизии покинула отряд вместе с погибшей кобылой, мясо было подношением искренним и нешуточным. Еще Катрин оставила на камне свою самую толстую и длинную серебряную цепь. Сомнительные дары, но ничего лучшего у путников не имелось. Катрин подозревала, что лучшей благодарностью для кошки была бы пара редких древних свитков или хотя бы пачка свежих газет. Ну, тут уж ничего не поделаешь – туповатый и безграмотный нынче путешественник пошел.
* * *
Сыр, конечно, продукт вкусный, но в сочетании с одним черносливом надоедает ужасно. Хорошо еще, что в Ивовой долине шпионка алчность проявила и напихала этого сыра полмешка. Были еще сухари, но их съели еще в первые два дня вынужденного поста.
После острого сыра хотелось пить. Катрин зачерпнула снега, пожевала ноздреватый жесткий наст. Скоро и снега не будет. Становилось чуть теплее, кое-где зеленели островки травы. По склонам тянулись заросли горного можжевельника и низкорослых сосенок. Проблемы с топливом остались позади. Дышалось тоже легче. Вот только голод… Катрин опасалась за Блоод. Чернослив суккуба совершенно не бодрил.
* * *
…Кружилась голова. Росчерки лилового и пронзительно-лимонного неба… Упавшее за пирамиды далеких хребтов солнце… Звонкий, как хрусталь, прозрачный воздух. Невесомый простор. И черно-синий город, плывущий в немыслимой палитре неба. Катрин отчетливо видела крепостные многоярусные стены и очертания отдельных зданий на крутых улицах. Еще выше возносился дворец-цитадель. Стены с широкими башнями, строго отмеренные контрфорсы
[16]
и узкие бойницы. Катрин казалось, не город, а сама она вместе с Вороным плывет-уплывает в холодном, непереносимо чистом воздухе. Стоит всмотреться, и соскользнешь в ту прозрачную невесомость. Под неподвижными копытами коня медленно будут дрейфовать черные вечерние ущелья и долины… Дни покажутся мгновениями, месяцы – вздохами…
Катрин болезненно сглотнула, с трудом оторвалась от волшебно-бредовой картины. Энгус, уронив поводья, зачарованно смотрел на город-призрак.
Блоод непонимающе переводила взгляд то на одного, то на другого.
– Вы что-то? Видите?
– Наверное, нет, – хрипло сказала Катрин. – Это глюки. С голоду…
– Точно, нам нужно поесть. Обязательно, – пролепетал Энгус.
Катрин вытащила остатки сыра…
* * *
Они провели еще одну холодную и голодную ночь. Бояться нападения в этом безлюдье было странно. Но Катрин не спала, все слушала, не высовывая из-под плаща даже носа. Все чудились плывущие над головой черно-синие крепостные стены…
Утром Энгусу совершенно неожиданно удалось подстрелить барана. Раненое животное долго падало, цепляясь копытами и рогами за многочисленные выступы и издавая жалобные звуки. Не успел баран свалиться с последнего уступа, как к нему метнулась Блоод. Истошное блеяние быстро умолкло, зато суккуб не могла сдержать плотоядного урчания.
Спутники отвернулись:
– Опять суховатым мясо получится, – философски заметила Катрин.
– Зато здесь топлива полно. Поджарится мигом, – сказал Энгус. Хищные звуки за спиной особого отвращения у него не вызывали.
Вот и славно.
Не успели привязать лошадей и развести костер, как на дорогу, покачиваясь, вышла Блоод. Повалилась на валун:
– Простите. Нетерпеливая. Невежливая.
– Ага, еще ты грязная. Брось кокетничать. Если бы не сливы с сыром, мы бы тебя опередили, – проворчала Катрин.
