До приезда Дмитрия Сашка даже успел не один раз помыться, тщательно выскребая кожу. И хотя Безуглый заверял его и Адаша, что ничем от них уже не пахнет, все равно через несколько минут после купания отвратительная вонь сточной канавы вновь возвращалась то ли на самом деле, то ли в воображении.
Во всяком случае, встречая Дмитрия, Сашка старался держаться от него на расстоянии.
– Ну что, Тимофей Васильевич, солнце взошло, и я приехал, – хитро улыбаясь, заявил великий князь, выходя из струга на берег. – Выполнил ли ты свое обещание?
Сашка лишь поклонился в пояс и указал обеими руками дорогу к своему шатру.
Перед самым входом в шатер Дмитрий внезапно остановился и обернулся к Сашке. Тот от неожиданности не удержал дистанцию и почти уткнулся в великого князя.
– Будет тебе, брат, – продолжая улыбаться, по-доброму сказал тот. – Ну что мы дурочку валяем… Я совсем не хочу позорить тебя перед всеми.
Многочисленная свита застыла шагах в пяти от них, пристально следя за тем, что же будет. Великий воевода лишь вновь сделал приглашающий жест рукой. Дмитрий откинул полог, сделал шаг внутрь шатра и тут же вышел обратно, опустив полог. Глаза у него округлились, став каждое величиной с добрую плошку.
– Так это правда? – только и смог произнести он.
– Я сдержал свое слово, брат, – шепнул ему Сашка. – Так сдержи же и ты свое.
X
Струг, подчиняясь человеческой воле, неохотно сполз с отмели и лениво закачался на мелкой волне прибоя. Казаки, спихнувшие его в воду, переваливались через борта и рассаживались по скамьям, разбирая весла.
– Счастливой обратной дороги, братцы! – напутствовал их великий воевода, подняв левую руку в прощальном приветствии.
– Храни тебя Бог, государь, – вразнобой ответили казаки, уже приналегшие на весла.
Сашка и Безуглый немного постояли на берегу, глядя как стремительно удаляется от берега доставивший их сюда струг, после чего, повернувшись к морю спиной, двинулись в горку, к идущей вдоль берега дороге.
Дмитрий сдержал свое слово и не стал задерживать великого воеводу ни одной лишней минуты. Более того, Сашке даже показалось, что, изъяви он желание остаться, Дмитрий стал бы настаивать, чтобы он покинул войско как можно скорее. Уж больно красноречивы были взгляды всех членов царской свиты. В глазах каждого горело восхищение новоявленным героем, умеющим, как оказалось, словно по мановению волшебной палочки приводить к присяге целые народы и доставать вождей противника даже из-за могучих крепостных стен.
Уехать, просто оставив своих людей, Сашка конечно же не мог. Но отряду на сборы необходимо было время. Как минимум несколько часов. Поэтому, посовещавшись с Адашем и Безуглым, Сашка решил выехать вместе с отставным дьяком, а Адаш оставался руководить вельяминовским отрядом в его марше на Несебр. Разумеется, Сашке было бы и привычнее, и приятнее совершить эту вылазку со старым боевым другом. Но уж больно высока цена была у этой вылазки – жизнь его любимой Оленьки. Адаш хорош в тех случаях, когда надо мечом рубить направо и налево. А где надо вынюхивать, вызнавать и наблюдать, то есть находить и собирать информацию, которую тебе не только не собираются предоставлять, а, наоборот, стараются всячески скрыть и спрятать, там Адаш беспомощен и скорее даже вреден. Зато Безуглый Гаврила Иванович, бывший глава приказа тайных дел, в такой обстановке – как рыба в воде. Он и организовать подобное дело умеет, да и сам лично, если что, не оплошает.
Путь от лагеря на Босфоре до Несебра был не близок – почти триста верст. А до назначенного Сашке срока, до первого августа, оставалось три дня.
– Хорошая скачка получится, – почесывая бритый затылок прокомментировал ситуацию Адаш. – Пожалуй, для Гаврилы Иваныча сложновато будет. – Он все никак не мог примириться с Сашкиным выбором и втайне надеялся, что тот в последний момент все-таки заменит Безуглого на него.
– Ох… – вздохнул отставной дьяк. – Вот как надо! – Он подвинул к себе карту и прочертил ногтем прямую линию от устья Босфора до Несебра. – Морем – всего двести верст. На струге мы туда за полдня доберемся. И запас времени у нас остается. Глядишь, я что-нибудь успею там про этих чертовых слуг разузнать.
– Ты прав, Гаврила Иванович, – согласился с ним великий воевода. – Причалим за городом, а струг обратно отправим. Сначала ты пойдешь в город, а через несколько часов и я следом за тобой. Только тебе, Гаврила Иванович, надо будет внешность сменить и легенду соответствующую придумать.
– О том не беспокойся, государь, – заверил его Безуглый. – У меня уже все готово.
Поистине странную представляли они собой парочку. Хотя дорога – это то самое место, которое объединяет всех – конных и пеших, молодых и старых, бедных и богатых; людей разных сословий, профессий, национальностей и вероисповеданий, – но увидеть молодого знатного воина и нищего бродячего монаха, бредущих вместе пешком по пыльной дороге, вряд ли кому доводилось. Преображение дьяка в греческого монаха произошло на струге, уже далеко в море. Глядя на него, даже Сашке показалось, что Безуглый не просто сменил одежду, наклеил бороду и надел парик, а стал совершенно другим человеком. Он как будто даже стал выше ростом и шире в плечах. Одним словом, вместо типичного работника пера и бумаги с небольшой рыжеватой бородкой клинышком и такими же аккуратно подстриженными усами перед Сашкой предстал заросший черной бородищей аж до самых глаз греческий монах в заношенной, пыльной, заштопанной и заплатанной рясе. На груди у него висел здоровенный деревянный крест на шнурке, а из-под рясы выглядывали повидавшие виды сандалии на деревянной же подошве.
– Подайте Христа ради бедному монаху, – изобразил Безуглый. У него изменился не только тембр голоса, но и появился типичный пришепетывающий греческий акцент. – Монастырь наш, Святого Лазаря, что в Адрианополисе, совсем… совсем обеднел. Кушать нечего. И нового урожая тоже не будет. Братия разбежалась. И я разбежался. А я могу детишек грамоте учить. И греческому языку могу, и счету, и много чему еще. Вы не знаете, может, кому нужен учитель для детишек?
– Хорошо, – похвалил Сашка. – Даже мне не признать. Ты, Гаврила Иванович, постарайся на ночлег у этого Трайчо устроиться. Так нам будет проще связь держать.
– Ты, Тимофей Васильевич, не беспокойся. Я в любом случае найду возможность с тобой встретиться и рассказать обо всем, что мне удастся узнать.
Великий воевода и Безуглый поднялись до дороги и разошлись в противоположные стороны. Безуглый побрел в Несебр, а великий воевода направился в большое село, лежащее верстах в трех. Село это он приметил еще с моря и надеялся купить там коня. Все ж таки не пристало окольничему и великому воеводе входить в город пешком. Да и у «рыбасоидов» это может вызвать лишние вопросы. А в том, что они держат городские ворота под наблюдением, Сашка ни секунды не сомневался.
Вообще-то до назначенного срока у него было еще двое с половиной суток, и хорошо было бы дать Безуглому время на то, чтобы осмотреться и попробовать вычислить этих чертовых слуг. Сашка остановился и задумался: а стоит ли ему вообще заявляться в Несебр именно сегодня?
