– Утешить? – выдохнула я, превращаясь в огнедышащего дракона. – Значит, каждый раз, после того как вы распахиваете передо мной двери ада, вам хочется меня утешить?..
– Нет, ты что-то путаешь, – его голос стал веселым. – Я распахиваю перед тобой двери рая, но тебе темно, потому что ты всегда стоишь перед ними с закрытыми глазами.
Я услышала шум воды и с недоумением посмотрела на мобильный телефон, а затем тут же прижала его к уху.
– Что вы делаете?
– Мою посуду. Мужчины иногда тоже моют посуду, и с этим ничего нельзя поделать.
– Вы дома?
– Да.
– Но…
Он врал мне. Все это время бессовестно врал… Клим вовсе не собирался приходить сюда, потому что он никогда не повторяется и всегда просчитывает шаги на сто лет вперед!
– На мне ярко-красное платье, – ледяным тоном ответила я, делая шаг к зеркалу. – Пожалуй, теперь это будет мой любимый цвет.
– Может, я все же приеду? И пусть Старуха отрубит мне голову, но я увижу тебя. Это… того стоит.
Последнюю фразу Клим произнес неторопливо, с особым оттенком, определить который не получилось. Телефон стал горячим в моей руке, и этот жар пополз к локтю, к плечу, к шее, к губам. Он впитывался в меня, устремляясь ко всем жизненно важным органам, и не отпускал.
– Не буду вас больше отвлекать от мытья посуды, – выпалила я, заканчивая разговор.
В зеркале я увидела бледное лицо, горящие зеленые глаза и почему-то очень яркие губы, хотя я красила их еще днем полупрозрачным блеском.
К гостям я возвращалась торопливо, мне нужна была Симка. Слетая по ступенькам, я мечтала лишь о том, чтобы услышать веселый смех подруги и забыть обо всем на свете. Как же хорошо, как хорошо, что Эдита Павловна разрешила ей прийти!
Симка сидела за круглым столиком у окна и пила капучино. Увидев меня, она оторвалась от чашки и подвинулась, чтобы я устроилась рядом. Утонув в диване, я прошлась взглядом по присутствующим, протянула руку и взяла с блюдца маленькое миндальное пирожное. Рука дрожала, но я намеренно не обращала на нее внимания – подрожит и перестанет.
– А где Матвеев? – спросила я, не обнаружив его в зале.
– Уехал.
– Давно?
– Потанцевал со мной и сразу уехал, – ответила Симка. – Вообще, Матвеев действительно хороший, я ему все ноги отдавила, а он ни слова не сказал. А может, он промолчал, потому что посчитал меня неуклюжей коровой? – Она посмотрела на меня вопросительно и, не дожидаясь ответа, поинтересовалась: – Ты почему такая бледная? Что-нибудь случилось?
– Нет, – соврала я, не в силах рассказать правду. Сунув в рот пирожное, я стала отчаянно жевать.
– Еще принести? – заботливо спросила Симка.
– Давай, – со вздохом кивнула я.
Но быстро восстановить нервную систему пирожными не получилось. В этот момент на середину зала вышли Кора и Марк, и танцующие несколько расступились, уступая место красивой паре. Несмотря на разницу в возрасте, они, безусловно, смотрелись хорошо. Движения отточенны, слаженны, и зазвучавшая выразительная музыка как нельзя лучше подходила им. Симка притормозила, а затем взяла левее и пошла по краю «сцены», не желая мешать.
«Может, я все же приеду? И пусть Старуха отрубит мне голову, но я увижу тебя».
Я тряхнула головой, и слова Шелаева улетели в далекие дали – прощайте и никогда не возвращайтесь! «Нужно поменьше сталкиваться с этим человеком, обходить его стороной, не встречаться взглядом, не обмениваться репликами, не дышать одним воздухом, а лучше бы вообще переселиться на другую планету». Земля – Марс, Земля – Венера, Земля – Сатурн и Земля – Меркурий. Какие же соблазнительные маршруты!
Эдита Павловна направлялась ко мне, и я приготовилась к тому недовольству, которое непременно должно было обрушиться на мою светлую голову.
«Во-первых, бабушка раздражена из-за Клима, он не дал ей возможности насладиться триумфом, – начала я перечислять причины, – во-вторых, Матвеев уехал, и где меня носило в это время? Но я же не знала, что должна его удерживать. Никто ведь не предупреждал о том, что он мой будущий муж…»
– Я совершенно не виновата, честное слово, – прошелестела я губами и мысленно добавила: «Клянусь всеми драгоценностями, находящимися в этом доме».
– Я не потерплю!.. – прогремел голос Семена Германовича, и все разом обернулись, а Эдита Павловна резко остановилась. – Убери руки, жалкий гаденыш!
Музыка еще неслась по залу, но она вдруг заторопилась, потеряла ритм, громкость, врезалась в одну из колонн и рассыпалась на ноты…
Дядя шел нетвердой походкой к Коре и Марку. Его багровое, перекошенное лицо дергалось и блестело. Редкие рыжие волосы с проседью растрепались, руки болтались, бабочка повисла, а живот стал еще больше выступать вперед. Семен Германович был пьян и не производил впечатления человека, способного контролировать свои поступки. Таким злым я, пожалуй, видела его впервые.
– Что все это значит… – донесся до меня сдержанный голос Эдиты Павловны.
– Я не потерплю! – взревел Семен Германович и, закрыв глаза, буквально прыгнул на Марка, вцепился в его горло и заорал: – В моем доме!.. С моей женой!.. Танцевать удумал?! Гаденыш! Не потерплю-у!
Кора отскочила влево, зло сверкнула глазами, презрительно скривилась, а затем устремилась к мужу и схватила его за плечо.
– Перестань, – она сделала попытку отцепить Семена Германовича от Марка, но ничего не получилось: гнев придавал дяде силы, а алкоголь окончательно затуманил разум. Бледный Абакшин с испуганным и брезгливым выражением лица нервно отбивался, однако силы были неравны.
Скандальная сцена длилась недолго – молниеносно преодолев приличное расстояние, Бриль отодрал Семена Германовича от Марка и сжал его в здоровенных ручищах.
– Не позволю! – взвизгнул дядя, вертясь, вырываясь, тряся кулаками. – Отпустите меня, немедленно! – Но справиться со Львом Александровичем у него ни за что бы не получилось, и, сдавшись, дядя ожесточенно плюнул в сторону Марка. Бриль потащил Семена Германовича в столовую, и уже через считаные секунды дверь скрыла их.
Каменное лицо Эдиты Павловны дернулось и ожило.
– Почему я не слышу музыку? – произнесла она громко и четко, и тишина тут же утонула в звучании скрипок, виолончелей и других музыкальных инструментов. – Танцуйте, – спокойно обратилась она ко всем, сухо улыбнувшись, – не стоит обращать внимание на досадные мелочи.
Публика задвигалась, к Марку подлетела его мать, а я выхватила ошарашенный взгляд Леры и любопытный – Симки, услышала бабушкино «Анастасия, следуй за мной» и окончательно распрощалась с пирожными.
Проходя мимо Коры, Эдита Павловна подала ей знак, так что в столовой нас оказалось пятеро.
Семен Германович сидел за столом и жадно пил воду из стакана, Бриль стоял рядом и цепко следил за «пациентом». Увидев нас, Лев Александрович отошел к окну и отвернулся, давая понять, что мешать не станет, но и не уйдет. На всякий случай.
