— Мистер Каррега предложил мне прогуляться с ним сегодня по городу, — неожиданно сказала Гвен.
Итальянец пригласил ее на прогулку? Но зачем она рассказывает об этом ему, Алексу? Неужели она хочет, чтобы он взял на себя роль ее брата и запретил ей выезжать в город с иностранцем? Когда уже Гвен перестанет видеть в нем брата?
— Я думаю, что мне следует принять его приглашение, — добавила Гвен.
— Как это благоразумно с вашей стороны!
— Но ведь больше никто не предложил мне ничего подобного.
— Какая жалость! А вы хотели бы, чтобы кто-то еще пригласил вас на прогулку? В таком случае повесьте в вестибюле плакат с оповещением о вашем желании.
Гвен нетерпеливо вздохнула:
— Речь идет о вас. Это вы никуда не пригласили меня сегодня вечером.
— У меня дел по горло, мне некогда возиться с молодыми девицами. Впрочем, если бы вы имели смелость попросить меня выехать с вами сегодня в город в качестве сопровождающего лица, я бы, пожалуй, согласился. Мне забавно наблюдать за вами, особенно когда глаза у вас становятся круглыми и огромными, как два блюдца.
Гвен не помешало бы приобрести некоторый опыт общения с мужчинами. Тогда она, пожалуй, в следующий раз не станет выбирать себе в женихи полное ничтожество.
Вопреки ожиданиям глаза Гвен не стали круглыми, а, напротив, сузились. Она прищурилась:
— Я не уверена, что мне хочется провести время в вашем обществе.
— В таком случае «Да здравствует, Италия!», — сказал Алекс и сделал большой глоток вина.
Гвен, разумеется, знала, что Эльма ни за что не отпустит ее в город с итальянцем.
— Ну хорошо, я была бы благодарна, если бы вы взяли меня сегодня с собой в город немного развлечься.
Алекс кивнул и обвел глазами зал, где пил и ел разношерстный сброд, съехавшийся со всей Европы.
— Это не то место, где можно поразвлечься, — сказал Алекс. — Давайте отправимся на Плас-Пигаль. Оттуда и начнем нашу прогулку.
Все было бы хорошо, если бы его так сильно не клонило в сон!
Гвен оживилась. Ее улыбка обезоружила Алекса. Она наклонилась к нему, и он уловил запах ее кожи. Он снова взбудоражил его кровь и вызвал эрекцию.
— Великолепно! — промолвила Гвен с заговорщицким видом. — Но давайте скажем Эльме, что мы собрались прогуляться по бульварам.
Опершись на руку Алекса, Гвен вышла из экипажа и оказалась посреди городской суеты. Вокруг стоял страшный шум. Со всех сторон доносились возгласы, свист, звон колокольчиков, музыка, пьяное пение. Мимо Гвен быстро прошла девушка в шароварах для катания на велосипеде, она держана под руки двух джентльменов и звонко смеялась, отрывая ноги от земли, когда спутники приподнимали ее и раскачивали на ходу. В воздухе пахло табаком и жареными каштанами, которые уличные торговцы готовили на больших жаровнях здесь же, на улице.
— Вы не туда смотрите, — промолвил Алекс, тронув ее за локоть.
Гвен обернулась и раскрыла рот от изумления, увидев светящееся изображение огромной мельницы под красной крышей. Это был «Мулен Руж». Гирлянды электрических лампочек в несколько рядов украшали окна и двери здания варьете. Красноватые отблески от их света падали на прохожих, окрашивали в алый цвет белые фраки дежуривших у входа молодых людей и нарядно одетых женщин.
— О, Господи! — ахнула Гвен.
— Гвен, не надо поминать Господа всуе, — сделал ей замечание Алекс, — здесь не место для благочестивых восклицаний.
Она искоса посмотрела на него:
— В таком случае восклицание «Гром и молния!» подойдет?
Алекс засмеялся:
— Вы безнадежны. Прошу вас, пойдемте.
И он предложил ей взять его под руку. Гвен почему-то почувствовала робость, кладя руку на сгиб его локтя. Они двинулись к «Мулен Руж», и Гвен украдкой взглянула на профиль своего спутника. Сестры категорически запрещали ему носить бороду, им нравился его мужественный подбородок. И Гвен подумала, что они были правы: квадратный подбородок хорошо гармонировал с большим подвижным ртом Алекса. Впрочем, интерес Гвен вызывала не его внешность, а тот факт, что он пусть и неохотно, но все же согласился вывезти ее сегодня в город.
Причем Алекс вел себя так, словно приревновал ее к итальянцу. «Он не стремится к славе скандалиста, — сказала как-то Каролина о своем брате, — он просто игнорирует правила приличия».
В толчее парижской улицы, где царил полный хаос, бегали мальчишки, ездили велосипедисты, Алекс чувствовал себя как рыба в воде. Он вел себя совершенно естественно. Алекс много странствовал по свету и, судя по всему, везде чувствовал себя как дома.
«Он похож на черепаху, которая повсюду таскает за собой свой дом, уже сросшийся с ее телом», — невольно подумала Гвен и едва не рассмеялась, дивясь такому сравнению. Впрочем, она не могла не признать, что такая жизнь таила в себе массу преимуществ. Как бы ей хотелось достичь того же!
Они вошли в душный вестибюль, стены которого были обтянуты красным бархатом и украшены позолотой. В застекленной кассе сидела крашеная рыжеволосая женщина со скучающей улыбкой. Алекс заплатил два франка за вход. Из зала доносились громкая музыка, приглушенные крики и смех.
Алекс протянул Гвен входной билет:
— Выше голову, Модсли! Пусть ваше падение станет легендой.
— Какое падение? — рассмеялась Гвен. — Я хочу совершить прыжок!
Они миновали небольшой коридор и вошли в зал, в середине которого возвышалась эстрада, вокруг стояли столики, а дальше располагались ложи в несколько ярусов.
Зал освещали электрические люстры. От громкой духовой музыки сотрясался пол. Сначала внимание Гвен привлекло обилие красного атласа, затем искрящиеся бокалы с шампанским, блеск высоких черных цилиндров, переливы поддельных драгоценностей на шеях и запястьях дам.
На эстраде ярко разодетые в наряды с фестонами и длинными шлейфами женщины встали в одну шеренгу и начали так высоко вскидывать ноги, что были видны подвязки их чулок чуть пониже голых колен. Музыканты, игравшие в оркестровой яме, вели себя по-джентльменски и играли, не поднимая глаз. Гвен оценила их скромность.
Не успели Гвен и Алекс сделать несколько шагов, как послышался звон разбитого стекла, а затем этот же звук повторился снова. Гвен догадалась, что кто-то из посетителей бьет бокалы.
— Какое счастье! — сказала она и, повысив голос, чтобы перекричать стоявший вокруг шум, повторила: — Какое счастье, что я вчера попрактиковалась в битье бокалов!
Алекс приставил ладонь к уху:
— Что-что?!
Гвен набрала в легкие побольше воздуха.
— Я сказала: «Какое счастье, что…»
Алекс внезапно расхохотался, и она поняла, что он дурачится. Алекс хорошо ее слышал. Гвен показала ему язык.
