– Угу. – Сэм кивнул, все еще не сводя взгляда со своего клейма.
У него было два выхода: либо завопить, либо постараться не обращать внимания. Сэм выбрал третье: он расхохотался. Лолли недоуменно посмотрела на него и улыбнулась:
– Я рада, что тебе понравилось.
– Лолли, Лолли, – Сэм покачал головой, – ты действительно нечто.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего, но я рад, что у тебя не оказалось при себе пуговиц. – Он снова захохотал.
– Знаешь, я об этом не подумала... – задумчиво произнесла она.
Смех его затих, и он принялся разглядывать маленькое личико с огромными голубыми глазами, обрамленное светлыми подпаленными волосами. Что-то было в этом личике очень трогательное. Ни разу с того дня в Тондо, ни разу за все время, что они провели вместе, он не заскучал ни на одну минуту. Раньше он всегда рано или поздно чувствовал скуку в женском обществе.
Больше того, он с трудом мог вспомнить хотя бы одну женщину из тех, кого знал. Наверное, оттого что никогда не выдерживал с ними больше недели – его тут же одолевала потребность сбежать. В одном он был уверен: когда он вернется к своей работе, а Лолли уже рядом не будет, он никогда не сможет забыть это время.
Он взглянул на зашитую рану в форме буквы «Г». У него останется на память шрам.
Последние два дня дождь то прекращался, то начинал лить снова, но Лолли ничуть не переживала по этому поводу. Рана Сэма отлично зажила за пять дней, и если бы не дождь, они бы давно продолжили путь, но Сэм не хотел отправляться в дорогу, пока небо не станет ясным. Плечо все еще побаливало, но он не винил Лолли и не сердился. В их отношениях наступило дружеское перемирие.
Длинные часы ожидания лучшей погоды они проводили в разговорах – Лолли рассказала о своих братьях, Сэм поведал ей о том, что происходило с ним и Джимом. Оказывается, он побывал во многих местах: Европе, Африке, Китае, и всякий раз с ним был Джим. Однажды вечером Лолли разоткровенничалась и рассказала о своем отце. Сэм посмотрел на нее и сказал:
– Да, не повезло.
Лолли спросила у Сэма о его родителях. Он ответил, что не знает, кто был его отец, а что касается матери и сводных сестер, то они давно умерли. Вот и все, что ей удалось разузнать о его прошлом. Она так и не осмелилась снова спросить, как он потерял глаз, хотя ей было очень любопытно.
Это было чудесное перемирие. Даже угрозы Сэма в адрес Медузы несколько поумерились... В общем, они звучали не больше трех раз в день, да и то только когда Медуза принималась обзывать его или ела слишком громко.
В то утро они вместе отправились добывать пропитание. Сэм научил ее искать ямс и пообещал, что покажет, как приготовить клубни.
Ближе к вечеру, когда Лолли только что отдала Медузе пустую катушку поиграть, Сэм протянул девушке несколько клубней:
– Пойди к воде и вымой.
– Ладно. – Лолли не очень жаловала это озерцо: ей казалось, что так выглядели мертвые воды Стикса, орошавшие ад.
– Поторопись, у меня уже почти все готово, – сказал Сэм, раскладывая камни вокруг маленького костерка.
Лолли тяжело вздохнула и направилась к краю источника, где присела на корточки и робко окунула картофелины в воду. Лолли оттерла одну картофелину, положила рядом с собой, принялась за вторую. «Раз картошка, два картошка, три картошка, четыре...»
Она терла клубни в такт своему стишку, вскоре рядом с ней выросла целая горка чистых клубней. Лолли положила на нее последний. «Седьмая картошка, еще!» Лолли выпрямилась и стала пританцовывать в ритм стишка. Ее нога задела за горку, и все картофелины раскатились в стороны.
Лолли кинулась собирать клубни, но два из них плюхнулись в воду. Третий клубень последовал за ними.
Лолли протянула руку. Клубень завис на краю. Лолли тоже. Ее рука сомкнулась на клубне. Она поймала его! Клубень не упал.
Зато упала Лолли.
Вода обожгла ей ноздри, наполнила рот, попала в горло. Лолли барахталась и брыкалась, идя ко дну. Вдруг вода над ней забурлила и Лолли стремительно вылетела на поверхность.
Это был Сэм. Он вытянул ее из воды наполовину, и она сразу обхватила его за шею, плюясь и откашливаясь. Он обнял ее, прижав к себе.
– С тобой все в порядке?
Лолли кивнула, продолжая кашлять.
– Твое плечо...
– Ничего страшного.
Сэм усадил ее на каменный край, сам выскочил из воды и оттянул ее подальше от края, а затем уселся рядом и принялся ее рассматривать. Лолли знала, что он уставился на нее, потому что почувствовала его взгляд, но сама боялась поднять глаза, стыдилась увидеть презрение на его лице. Она отвлеклась, дурачась, и снова попала в беду.
Лолли почувствовала себя совсем маленькой и глупой. Совсем-совсем глупой. Вынести этого она уже не смогла и ударилась в слезы. Сэм обнял ее здоровой рукой, позволив выплакаться, как ребенку, уткнувшемуся ему в плечо.
– Я не могу даже вымыть картофель! – ревела Лолли. – Я всадила в тебя нож. Я ничего не могу сделать так, как надо! Со мной одна беда, прав был Джедидая.
– Лолли...
– Что? – Она засопела ему в шею.
– На свете нет людей, приносящих беду. Просто ты очень не уверена в себе, и если хочешь преуспеть в чем-то, то должна сосредоточиться.
Лолли подняла лицо с его плеча.
– Скажи мне кое-что. Когда ты пошла к воде мыть картофель, о чем ты думала?
Лолли глубоко задумалась и в конце концов вспомнила, что боялась подходить к озерцу.
– Я думала о воде. Мне не нравится этот водоем.
– То есть ты думала о том, что ты боишься.
На самом деле в то время она вообще ни о чем не думала.
– А что это были за скачки и виляние?
Лолли застонала. Она пританцовывала в такт тому глупому стишку.
– Я пела, – прошептала она, не в силах поднять на него глаза и представляя, как глупо, должно быть, выглядела.
– Пела, – повторил Сэм.
Лолли почувствовала, что плечо его мелко затряслось.
– В следующий раз, думаю, тебе следует забыть о пении и просто сосредоточиться на том, что ты делаешь.
– Ладно, – прошептала Лолли.
– Знаешь, что я тебе скажу?
– Что?
– Сосредоточенность, конечно, важна, но еще важнее – уверенность. Я-то знаю, можешь мне поверить. Чтобы выжить в этом мире, нужно быть бойцом, Лоллипоп. Это то, с чем тебе никогда не приходилось сталкиваться в своем маленьком мирке, защищенном со всех сторон. Но не забывай: ты не у себя дома в Белтоне...
– Бельведере.
– Бельведере. Ты должна расправить плечи, плюнуть на все на свете и сказать: «Мне по плечу любое дело». Ты потому все время падаешь, что ждешь падения.
