– Хэй-я!
Спина человека вздрогнула, невидимая колдовская сеть ослабла. Очнувшаяся Ярча, всхрапнув, прянула, ударив копытами – жаль, человек оказался слишком увертлив…
Ярча взяла с места в карьер – колдуну оставалось лишь бессильно смотреть ей вслед. Найна расслышала его бормотанье:
– Проклятая тварь! Вся в хозяйку…
Найна оскалила зубы.
– Думаешь, кони Пограничников позволят владеть собой какому-то жалкому человечку?
Колдун вернулся. Найна вынужденно смотрела на него снизу, что было унизительно, но еще унизительней извиваться червяком, пытаясь подняться на ноги. Темный – самое главное описание, которое можно ему дать, – и не только из-за черных волос и щетины, темных глаз и слишком смуглой для здешних земель кожи. Сам мрак, казалось, окружает его, или он кутается в темноту, как в плащ… Темные мысли, темные чувства.
Немногие знали, что она воспринимает окружающих именно так. Бэрин – яркое, желтое, ясное пламя. Фэрлин поровну соткан из тени и света, постоянно идет по краю сумрака. Его жена – чистый, твердый… хрусталь. Ясный – из-за любви к ее брату. За эту любовь Найна ей могла простить многое… Почти все.
– Назови свое имя, волчица.
– Назови свое, человечек!
– Непослушных собак наказывают, – равнодушно сказал колдун. Щелкнул пальцами – металлические шипы впились в ее шею, как будто он с силой дернул за ошейник.
Когда он наконец «отпустил» ее, Найна вновь извивалась на земле, хрипя от боли и удушья. Человек бесстрастно смотрел на нее сверху.
– Твое имя?
– У людей… есть очень верное направление, – выдавила она. – Да пошел ты!..
Во второй раз сесть ей уже не удалось. Красные круги перед глазами, кровь, текущая по шее и ободранным пальцам, пытавшимся оттянуть ошейник… Голос, доносящийся откуда-то издалека:
– Твое имя?
Проморгавшись, в черно-красном гудящем тумане Найна увидела склонившегося над ней человека.
– Имя? – напомнил он, поднимая руку, готовую повторить, издевательски-медленно повторить проклятый жест.
– Бер… – прохрипела она. – Берта… чтоб ты сдох!
– Берта, – повторил он задумчиво. Найна чувствовала, как колдун проверяет сродство названного имени с нею: внутри прозвенели – неполным, но все же звучным аккордом – натянутые струны близости…
Кажется, колдун остался не слишком доволен – но решил на время ограничиться достигнутым.
– А ты поддаешься дрессировке… Берта.
Найна не стала тратить силы на проклятья и ругательства. Лежала на спине, жадно дышала, скользила пальцами по истерзанной шипами шее. Она и сама не поняла, почему назвала имя кастелянши. Берта – единственный человек, к которому она привязана, с кем готова считаться – может, потому что знала ее еще с тех пор, когда была молочным волчонком, да и видела чаще, чем свою родную мать? Разве что Наррон еще есть – тот прекрасно заботится и объезжает лошадей Пограничников… Ну и пара-тройка, кого она готова терпеть рядом. Всё.
…Или это сделала за нее так редко просыпавшаяся осторожность? Возможно, назови она свое подлинное имя, человек осознал бы последствия и отпустил ее… Возможно.
А может быть, и нет.
Следующий вопрос был таким неожиданным, что она ответила, не раздумывая:
– У тебя есть дети, Берта?
– Нет.
– Это хорошо. Муж? Сестры? Братья?
– Все они мои братья…
– И наверняка все – мужья!
Он, кажется, пытается оскорбить ее – на людской манер? Найна чуть не усмехнулась: вот если б он обвинял ее в любовной связи с человеком – вот где было бы настоящее оскорбление!
Но допрос становится излишне односторонним. Кажется, ей «повезло» наткнуться на того, кого они безуспешно разыскивали с самой зимы.
– А как твое имя?
Человек взглянул на нее с изумлением.
– На что тебе оно?
– Чтобы знать, с кем я разговариваю, – надменно заявила Найна, приподнимаясь на локте. Колдун передразнил ее тон:
– Тебе вовсе не придется разговаривать. Будешь просто выполнять мои команды… леди-сука!
Еще одно оскорбление: сравнить волчицу с человечьей дворовой шавкой! Ну что ж, отложим и это в памяти. Она никогда и ничего не забывает.
– Тогда буду звать тебя просто: эй ты, бродяжка!
Колдун осклабился: казалось, его забавляет ее натужное высокомерие.
– Называй меня, допустим… Хантер.
Найна нисколько не сомневалась, что имя вымышленное, даже проверять не стала – колдуну должно быть известно про силу и слабость истинных имен.
– Итак, Хантер, – сказала она, прежде чем он начал спрашивать дальше. – Так это ты ставишь на нас ямы-ловушки? Я тебя разочарую: не вышло! В первой на колья напоролась лошадь, не всадник, а во вторую провалились дети.
– Ваши дети? – уточнил он.
На это Найна с чистой совестью могла ответить «нет», не уточняя, что пострадал Звереныш.
Если Хантер и досадовал, то ничем это не выказал.
– Ну ничего, есть и другие.
П-пес, а ведь они, кажется, все тропы проверили!
– Ты о той, что у Синих холмов? – закинула удочку Найна. Хантер усмехнулся: заметил ее попытку выяснить, где находятся остальные ловушки.
– С какой стати ты охотишься на нас – да еще в наших собственных землях?
Этот простой вопрос внезапно привел его в ярость: колдун шагнул вперед, наклоняясь к ней.
– Это – земля людей! А ваше место, твари, в Про́клятых землях!
Знает о Черных землях, удивленно отметил мозг. А тело уже оценило неосторожную близость врага и действовало заученно: подсечка связанными ногами, кувырок вперед, прямо на упавшего, охватить шею кольцом связанных рук…
Человек оказался очень силен, тяжел и гибок, он выворачивался, придавливал, бил ее локтями по израненным бокам, а Найна все сжимала и сжимала горло врага, как сцепляет челюсти умирающий в схватке волк…
Все повторялось: она вновь повержена и старается не заскулить от боли и бессилия.
Хантер выглядит… помятым: к сожалению, лишь слегка, если не считать быстро созревающих на шее синяков, оставленных ее пальцами. И что теперь? Снова будет «дрессировать» ее своим колдовским ошейником?
Тяжело дыша, он сплюнул кровью – кажется, она выбила ему зуб.
Сказал неожиданно:
– У тебя сломаны ребра.
– О, неужели? – отозвалась Найна язвительно. – И где это меня так угораздило?
– Задери рубаху.
– Что?
Он не стал повторять. Шагнул ближе, наклонился; к огромному удовольствию Найны, наблюдая за ней настороженно. Жаль, но единственное, что она могла сейчас сделать, – лишь зубами клацнуть. Нестрашными. Человеческими. Хантер оторвал присохшую к коже, заскорузлую от крови рубаху, прошелся точными движениями пальцев по ребрам – Найна давилась болезненными короткими вздохами.
