Томас явно пытался сменить тему.
— Проблем?! — возмутилась девушка. — У меня их нет! Была ли я подавлена, когда приехала сюда? Конечно! Но я готова начать жизнь с чистого листа. И ты единственный, кто об этом знает, потому что я все тебе рассказала. А что я знаю о тебе?
— София… — Томас попытался успокоить ее.
Боже, как ей нравится, когда он вот так произносит ее имя! София упивалась его голосом. Но пропасть между ними оказалась куда значительнее, нежели она рассчитывала.
— Не заговаривай мне зубы! Тебя никто не заставлял упоминать о Розе. Этим ты только подогрел мой интерес. У нас было достаточно времени, чтобы побеседовать. Например, когда мы гуляли, или той ночью, когда мы…
Закончить фразу София не смогла, так как ей вдруг стало стыдно за ту ночь и она покраснела. Она призналась Томасу в самом сокровенном — своей девственности — и теперь чувствовала себя полной дурой. София заморгала, пытаясь скрыть слезы.
— Мог бы сам все рассказать мне, — прошептала она.
— Мог.
— А сейчас расскажешь?
— Я не хочу, чтобы ты испытывала жалость ко мне, — заявил Томас и отошел в сторону.
— Ее фотография на стене… Мы проходили мимо нее тысячу раз, но ты молчал. Ты говорил о Мигеле, но никогда — о его сестре. Ни разу до тех пор, пока мы не очутились на мосту. Мария считает, что ты винишь себя. В чем твоя вина?
— Не важно. Я пытаюсь жить дальше. — Он был словно натянутая тетива лука.
София покачала головой:
— Это не так.
Томас повернулся к ней, еле сдерживая злость и отчаяние, и рявкнул:
— Почему бы тебе просто не отдохнуть, а?! Мы оба знаем, что ты тут пробудешь недолго. К чему все усложнять?
Его ответ расставил все точки над «i». София поняла наконец, что она влюбилась в Томаса. Да, да! Прежде она игнорировала это, но невозможно было скрыть гигантский клубок нахлынувших на нее эмоций. Она влюбилась не в того человека и в неподходящее время.
— Ты лишь хочешь жить дальше, — не унималась София, — но у тебя не очень-то получается. Ты закрылся от мира и не можешь найти дорогу.
Она подошла к Томасу и взяла его за руку. Рука была теплой, но от напряжения казалась железной.
— Я счастлив здесь.
— Не верю.
София удивилась собственной смелости. Она была более чем уверена, что за молчанием Томас скрывает свое горе.
— А тебе и не нужно мне верить, — пробормотал он.
— Да, я знаю. Я на себе прочувствовала, как ранчо помогает исцелить душевные раны. Но дело не только в ранчо. Дело в тебе. Ты помог мне разглядеть вещи, которые я прежде не замечала. Это хорошо. Я рада, что ты появился в моей жизни. Не знаю даже, как тебя отблагодарить.
— Разве мне когда-нибудь требовалась благодарность? — Она промолчала, Томас кивнул. — Вот и я о том же. Никогда.
— Тем не менее я не перестаю благодарить тебя. Единственная вещь, которая ранит меня, — твое молчание.
— Чем я мог тебя обидеть? — спросил Томас.
— Когда людям не наплевать друг на друга, они разговаривают, делятся секретами, а не скрывают их. Ты был мне небезразличен, и я делилась с тобой самым сокровенным, а взамен наткнулась на стену. Это больно. Энтони подорвал мое доверие к людям. Я не позволю тебе сделать то же самое.
— Энтони изменил тебе.
— А ты…
София не закончила, но Томас понял, что она говорит о Розе. Он бросился к ней и больно сжал ее руки. Потом отпустил их и приподнял ее подбородок:
— Я любил Розу. Когда человек кого-то сильно любит, ему сложно преодолеть боль утраты. Я пытался справиться со своей болью. Той ночью я был с тобой. Только с тобой, и ни с кем больше. — Томас говорил искренне.
Надежда все-таки опасная штука. От одних лишь этих слов София растаяла и прижалась щекой к его ладони. Неужели он не упоминал о Розе только потому, что не хотел мешать их отношениям? Это казалось невозможным. Но что, если это правда? Что же ей теперь делать?
— Расскажи мне о поло, о семейном бизнесе.
— Нет. Я не хочу возвращаться в прошлое. И не буду. Извини.
Отказ Томаса обескуражил Софию. Она старательно подталкивала его к душевному разговору, а он игнорировал ее вопросы, лишь увеличивая тем самым барьер между ними. Нужно поскорее вернуться на ранчо. Чтобы не зайти слишком далеко. Пока она не совершила чего-нибудь, о чем в будущем пожалеет.
— Ты, должно быть, замерзла, — заметил Томас. — Надо было надеть свитер.
— Я в порядке.
Несмотря ни на что, она не хотела уходить. Возможно, это их последняя совместная прогулка.
— Но ты дрожишь.
Он начал растирать ее пальцы. Это было так приятно!
— Это были незабываемые дни, — сказала София.
— Да, — согласился Томас. — Кое для кого они точно стали незабываемыми. Столько нового, — улыбнулся он.
— Мне казалось, что все, к чему я прикасалась, разваливается, — засмеялась она.
— Я, конечно, не очень хорошо о тебе заботился. Некоторые вещи… Я не должен был делать кое-что.
«Я не переживу, если он имеет в виду поцелуи и совместную ночь», — встревожилась София, поэтому начала первая:
— Ты не желал брать меня на конную прогулку, чтобы не видеть, как мои огненные кудряшки развеваются на ветру. Да, кстати, ты не виноват, что я упала с лошади.
— Но, дорогая, — сказал он мягко, накручивая прядь ее волос на палец, — твои волосы действительно огненные. Великолепные языки пламени, похожие на восход солнца.
Томас нежно гладил ее по голове. Он был все ближе и ближе… София догадывалась, что он лишь хочет сбить ее толку, но не могла отказать себе в удовольствии.
— Спорим, ты так разговариваешь со всеми девушками, — прошептала она. — Между прочим, прошлой ночью ты говорил, что мои волосы напоминают тебе закат, а не рассвет.
Смущение на лице Томаса порадовало ее. Именно таким она хотела бы его запомнить.
— В таком случае извини, — ответил он. — Я не очень романтичен, как ты успела заметить. Не знаю, что с тобой делать, София. Ты притягиваешь меня, я пытаюсь сдерживаться, но не получается.
— В этом нет ничего плохого.
Неужели это не сон? Единственный шанс до отлета. Только не останавливаться! Луна освещала его лицо. Сердце девушки начало бешено колотиться, во рту пересохло. Поцелует ли он ее?
— Что мне делать с тобой? — повторил Томас с тем самым легким испанским акцентом, который сводил ее с ума.
— Не знаю. Но решай как можно скорее. Уж будь любезен!
Второе приглашение не потребовалось. Легкий ветерок пробежал по листьям дерева омбу. Томас прильнул к ее губам, пытаясь распробовать их на вкус, насладиться ими. У Софии перехватило дыхание. Его губы были прекрасны, впрочем как и все сегодня — вино, альфайорес и даже мате. Нежно и страстно Томас прижал ее к себе. Она чувствовала себя в полной безопасности, более уверенной и невероятно женственной. София положила руки ему на плечи и поцеловала в ответ. Томас застонал, схватил ее и приподнял, словно пушинку. Не спуская с девушки глаз, он опустил ее на теплую траву под деревом. Она полностью растворилась в нем. Прошлое осталось далеко позади. Его руки соскользнули на ее талию, и Софию охватило дикое желание. Она прильнула к Томасу.
