Возбуждение полностью завладело его телом. Его сердце стучало теперь так же, как ее сердце, и обгоняло его. Боже, а ведь это был всего-навсего поцелуй. Гарри не помнил, когда последний раз он так долго просто целовался. Но этот рот был особенный. Сломить его защиту было триумфом.
Он медленно наклонился назад вместе с ней так, что она полулежала на нем. Повернув голову, чтобы крепче прильнуть к ее рту, он передвинул руку, чтобы можно было пропускать пальцы через шелк ее волос, другой рукой он придерживал ее лицо, и осторожно, как бабочка, собирающая нектар, его язык скользнул внутрь ее рта и разбойничал там.
Гарри почувствовал, как ее руки задвигались, как если бы она хотела оттолкнуть его. Он не остановился, обшаривая горячие глубины ее рта. Он ощущал вкус вина и лимона, вдыхал ее удивленные вздохи. Он старался контролировать себя на случай, если она захочет остановить его. Но ее руки, на какой-то момент метавшиеся между ними, улеглись на его груди, словно она нашла равновесие. Ее тело начинало таять на нем, хотя он почти слышал, как ее инстинкты кричат об опасности.
Это досталось ему невероятно трудно, труднее, чем любое дело в его жизни, но Гарри сдержал свою страсть. А ведь его тело кричало, что ему нужно больше, его пальцы жаждали прикасаться к ее груди, животу, стройным, сильным ногам, его сердце стучало в предвкушении кульминации. Даже когда он почувствовал, что ее язык отвечает ему, он начал отступать, смягчать свой напор. Поглаживая ее по волосам, проведя по щеке, осыпая поцелуями ее лоб, закрытые глаза, ухо, горло, он потихоньку отстранился от нее.
Когда он привлек ее голову к своему плечу и просто обнимал ее, она протестующе захныкала. Он чувствовал, как ее тело дрожит от страсти, которую он возбудил. Как бы ему хотелось продолжить. Но было еще рано. Кейт еще не готова, ее воспоминания еще слишком неотступны. Надо постепенно завоевывать ее, пока она не начнет доверять ему, пока не забудется ужасный опыт, приобретенный с ее первым мужем.
— Простите, — шепнула она разрывающим душу голоском, совсем как девочка.
Гарри приблизил к себе ее лицо.
— За исключением тех случаев, когда вы застрелите мою лошадь или приведете в негодность мои сапоги для верховой езды, я надеюсь никогда больше не услышать этого слова. Вы поняли?
Ее улыбка была немного беспомощной. Гарри проигнорировал это. Он не мог отвести глаз от ее припухших губ.
— Вам, должно быть, тяжело, — сказала она.
Гарри засмеялся:
— Вы представления не имеете. Но для вас важнее привыкнуть к близости. У нас впереди бесконечно много времени, Кейт.
Не успел он произнести это, как пожалел о сказанном. Они не пришли к какому-то решению. Чем больше он сближался с Кейт, тем туманнее виделись ему пыльные дороги, по которым он собирался пройти, и это лишало его мужества.
Но его все равно обрадовал юмор в ее глазах.
— Нет, Гарри, наше время не бесконечно. Однажды вы неизбежно утратите силы.
Он поцеловал ее в нос.
— Пусть так. У нас только шестьдесят лет или около того.
Он передвинулся, и от этого его пенис пришел в соприкосновение с ее животом. Она вздрогнула, потом посмотрела вниз.
— Подождите, — сказала она, высвобождаясь из его объятий. — Я могу позаботиться о нем.
— Позаботиться о чем?
Но ее пальчики были уже на кармане его брюк. Гарри чуть язык не проглотил.
— Что, черт возьми, вы делаете?
Теперь он сидел. Кейт опустилась на колени между его ногами, в глазах ее читалось любопытство.
— Он твердый, как камень. Я помогу ему.
Гарри схватил ее за пальцы:
— Перестаньте.
Она попыталась освободиться.
— Но это то, что я могу сделать.
Тело Гарри молило его согласиться. Его мужское достоинство угрожало порвать брюки, сердце было готово выскочить из груди. А она смотрела на него, как если бы он был ковриком, которого нужно вытрясти.
— Этого я не делаю, — сказал он ей, стараясь не замечать, как трясутся его руки. — Только не так.
Кейт огляделась:
— Тогда как? В доме нет других женщин, кроме служанок, а если вы попытаетесь облегчить себя с одной из них, я вас зарежу.
— Кейт…
— Вы можете справиться с этим самостоятельно, но я знаю, что это неприятно.
Гарри не мог позволить ей продолжать. Вскочив, он поставил ее на ноги и обнял ее.
— Кейт, — сказал он, — конечно, мне бы понравилось, если бы вы… закончили это. Мне это нравится. Но не вот так. Только если вы захотите этого.
Кейт моргнула, как если бы он говорил на иностранном языке.
— Для этого не потребуется много времени.
Гарри засмеялся. Он действительно засмеялся.
— Не потребуется, потому что этого не будет.
Она сконфузилась.
— Но если вы не получите облегчения, это повредит вам.
— Кто сказал вам это?
— Вы сами.
Он чувствовал, что краснеет.
— Ну, я не учил вас этому, — запротестовал он, показывая туда, где она недавно стояла на коленях.
Теперь засмеялась она, только Гарри было не до смеха.
— Разумеется, нет. Учил меня Мертер. Он предпочитал такой способ. Должна сказать, — сказала она, и тени заволокли ее глаза, — и я тоже. Но с вами, Гарри, это будет гораздо легче. В конце концов, вы моетесь.
Гарри видел по ее глазам, что ею овладевают воспоминания, и ему захотелось разбить что-нибудь вдребезги.
— Почему вы не укусили его?
Кейт побледнела и села.
— Потому что он отомстил бы.
Гарри сел рядом с ней. Он не мог вообразить ничего ужаснее, чем беспросветное одиночество в ее глазах. Она выглядела такой юной, лишенной хрупкого панциря, который носила на публике. Под ним она оставалась уязвимой и подозрительной.
— Он мог бы покалечить вас, — сказал Гарри.
Она пожала плечами:
— Слуги. Би. — Она прерывисто вздохнула. — Бедная Би. Она так пострадала из-за меня.
Кейт снова удивила его.
— Би?
Она взглянула на него.
— Как по-вашему, за что она получила такую травму? Она пыталась остановить Мертера, и он столкнул ее с мраморной лестницы. — Ее улыбка была мрачной. — Я всегда считала высшей справедливостью, что он умер, свалившись с той же лестницы.
— Его столкнули?
— Жаль, что нет. Он был пьян и потерял равновесие.
По живости ее голоса Гарри почувствовал, что она что-то недоговаривает. Может быть, Мертер встретил свою судьбу, пытаясь покалечить Кейт. Но она не стала рассказывать дальше. Она только потерла глаза рукой, которая немного дрожала.
