Она приготовилась к тому, что ее окатят презрением. Гневом. Леди Кейт засмеялась, и она совершенно перестала что-либо понимать.
— Ну слава Богу. — Герцогиня дотронулась до руки леди Би. — Мы надеялись, что вы признаетесь сами.
— Так вы знали? — поразилась Оливия.
Леди Кейт кивнула:
— Я, конечно, узнала Джека. Он приятель моего кузена Диккана. Но это леди Би поняла, кто вы.
Оливия-поразилась еще больше.
— Леди Би?
— О да. Разве вы не слышали? Она назвала Джека Одиссеем. Изгнанником. А вас назвала Пенелопой — ну, об этом позже. Подразумевается многострадальная жена.
Леди Кейт замолчала, как будто такого объяснения было достаточно. Оливия недоумевала все больше. Грейс, как всегда, была готова смягчить ситуацию.
— Не думаю, что Оливия что-нибудь поняла.
— Ну конечно, дорогая. — Леди Кейт засмеялась. — Вы не понимаете мою славную леди Би.
Оливия стала багровой.
— Я, ну…
Леди Кейт развеяла ее неловкость.
— Это неудивительно. Леди Би хотела бы сказать больше. Несколько лет назад она потеряла способность правильно подбирать слова.
— Излагаю путано, — кивнула леди Би. Оливия во все глаза смотрела на леди Би, словно увидев ее впервые, но старая женщина спокойно разливала чай. — Апоплексический удар? Леди Кейт покачала головой.
— Героизм. — Она подозрительно блестящими глазами взглянула на свою подругу. — Леди Би, пытаясь защитить беспомощную подругу, приняла удар на себя, отчего и пострадала ее речь. Она осталась такой же умницей, такой же сострадательной, как раньше, но ей трудно строить речь. Она говорит метафорами. Символами. «Излагаю путано». Когда она говорит вам что-то, бывает нелегко уловить ее мысль исходя из ее слов. Понимаете?
Оливия медленно кивнула:
— Конечно, понимаю. Я только надеюсь, леди Би, что не обидела вас нечаянно по незнанию.
Леди Би оторвала глаза от чашек и улыбнулась.
— Невозможно, — кратко сказала она в своей манере. — Ешьте. — И она передала Оливии ее чашку.
Оливия не могла не улыбнуться, принимая ее.
— Ну, Оливия, — сказала леди Кейт, отпив глоток из чашечки севрского фарфора, тонкого, как бумага. — Что нам с вами делать?
Оливия осторожно поставила свою чашку на стоящий рядом столик из атласного дерева. Передышка закончилась.
— Я, конечно, уйду.
— Чтобы я не успела выкинуть вас на улицу при свете дня, когда все стали бы свидетелями вашего позора?
Оливия пожала плечами:
— Такое уже случалось.
Ей показалось, что Грейс испуганно задохнулась. Что до леди Кейт, то она, как ни странно, рассердилась.
— Хотя раньше, случалось, меня оскорбляли, но никто никогда не называл меня добродетельной. Пожалуй, вы еще посчитаете, что я похожа на постоянную посетительницу «Олмака». — Она сказала это так, словно речь шла о преступниках. — И я не могу бросить подругу в беде просто потому, что она может стать более скандально известной, чем я сама. — Она скривила губки. — Хотя признаю, что немного ревную. Вы были в центре скандала целый сезон.
Оливия старалась оставаться спокойной.
— Если точно, два сезона.
— Мы все читали и слышали официальную версию того, что произошло, — сказала леди Кейт и взяла с подноса печенье. — Но наверное, никто не слышал вашей версии всей истории. Я считаю, что мы с леди Би и Грейс имеем право стать первыми.
Леди Би энергично кивнула:
— Семья.
Оливия в замешательстве придвинула к себе чашку и стала пить чай, как если бы это могло придать ей сил.
— Грейс, — сказала леди Кейт, не сводя глаз с Оливии, — вы знаете, кто такая графиня Грейсчерч?
— Боюсь, мне придется признаться в невежестве, — сказала Грейс. — Ведь последние двадцать лет я не часто бывала в Англии. Это очень плохо?
— Очень, — насмешливо сморщила носик леди Кейт. — Если верить кузену Джека Джервейсу.
Оливия не могла не вздрогнуть при упоминании этого имени.
— Разве то, что говорил Джервейс, не соответствует действительности? — спросила герцогиня.
— Я уверена, что Джервейс рассказал очень пикантную историю, — начала Оливия. Покончив с чаем, она снова поставила чашечку на боковой столик, чтобы случайно не разбить. — Джервейс больше всего на свете любит пикантные истории.
Леди Кейт немного склонила голову набок.
— Однако на этот раз его рассказ был, наверное, немного пристрастным?
Оливия только пожала плечами.
— Надеюсь, я буду далеко, прежде чем кто-нибудь сможет связать ваше имя с пользующейся дурной славой Оливией Уиндем.
— Пользующейся дурной славой? — Грейс совсем притихла.
— Греховной, — сказала леди Би.
Леди Кейт наклонилась к Грейс.
— Разведенной, — шепнула она. — Один из самых скандальных процессов десятилетия.
Грейс широко раскрыла глаза:
— Ах!
— Чего Оливия не понимает, — произнесла леди Кейт и сделала глоток чаю, — так это того, что ее присутствие здесь идеально соответствует моим целям. Больше всего на свете мне хочется насолить Уиндемам. Исключая Джека, они вызывают у меня отвращение, их любимое развлечение — осуждать меня. Я для них слишком… эксцентричная, вы ведь знаете.
Оливия хмыкнула.
— Моя дорогая леди Кейт, для них и королева Шарлотта слишком эксцентрична. Вообразите, как далека от них была дочь викария.
— Вы бежали и обвенчались?
— Совсем нет. Мое семейство было без ума от счастья. Мой отец сам обвенчал нас в приходской церкви.
— Никто из семьи Джека не присутствовал при этом?
— Самым высоким гостем был Джервейс.
На этот раз леди Кейт удивилась:
— Вот как?
Грейс смотрела то на одну даму, то на другую.
— Надеюсь, вы не посчитаете меня слишком тупой…
— Сейчас вы все поймете, дорогая. — Леди Кейт похлопала ее по руке. — Оливия говорит нам, что она, дочь викария, без ума влюбилась в нашего загадочного раненого из той комнаты наверху, Джека Уиндема. Семейство Джека, одно из древнейших в королевстве, предсказуемо не могло примириться с таким браком и… вероятно, попыталось признать брак недействительным?
Оливия кивнула:
— Поначалу они испробовали такой план, разумеется.
— Второй раунд, должно быть, заключался в распространении слухов о пристрастии графини к азартным играм.
Оливии вспомнилась ярость Джека, и ей пришлось приложить усилия, чтобы отвечать невозмутимо, с достоинством.
