– Так-так.
Голос за спиной заставил вздрогнуть. Марк повернулся: отец стоял в дверях, скрестив руки на груди. Меч стал непомерно тяжел, сдавил виски казавшийся свободным шлем.
– Ты посмел зайти в мой кабинет без разрешения.
Тянет ослабевшую руку оружие. Марк отступил на шаг.
– Мало того, ты выкрал ключ.
Колотится под ребрами страх, стягивает все внутри предчувствием боли.
– Как у тебя хватило наглости тронуть родовое оружие? Отвечай, ублюдок!
* * *
Хватка у отца стальная. Ледяной Пихтовый ветер продувал тонкую рубашку, стылая земля обжигала сквозь тонкие подошвы домашних туфель. Марк моментально замерз, дрожь прошла по позвоночнику. Князь почувствовал и сильнее стиснул плечо.
– Уже трясешься, ублюдок, – сказал, довольный.
Прошли двор, свернули к хозяйственным пристройкам. Потянулась справа каменная стена. Ветер стал тише, и снег плавно опускался на волосы, плечи. Отец молчал – и от этого Марку становилось еще страшнее. Лучше бы ругался, ударил бы тяжелым кулаком – но не вот это ледяное спокойствие.
Остались позади казармы, а князь размеренно шагал дальше. Крупинки снега забивались в волосы, в распахнутый ворот рубахи, и Марка трясло все сильнее. Может, это и есть наказание? Помнится, мальчишек-конюхов за провинности зимой привязывали голышом к внутренним воротам. Марк представил себя там, под злорадными взглядами дворни. Лучше уж на площадке смотровой башни, под обжигающим ветром! Но прошли мимо внутренних ворот. Двое крестьян у покрытых рогожей саней торопливо поклонились князю, посмотрели недоуменно на княжича в тонкой рубашке. Проводил взглядом управляющий.
Ветер снова утих, стоило пересечь двор. Направо – проход к колодцу. Налево – конюшни, не те, в которых держат отменных скакунов, а грязная постройка для дешевой рабочей скотины. В распахнутые ворота тянулся санный след, глухонемой Осип собирал раструшенную солому. Князь повернул налево. Марк сбился с шага. Нет! Этого не может быть! Жаром полыхнуло в лицо, сердце сдавило – и снова взорвалось в бешеном ритме, погнало кровь к вискам, ударило барабаном.
Отец втолкнул Марка внутрь, точно деревянную куклу. Нет!!! Захотелось броситься князю в ноги, вымаливать прощение. Какое угодно наказание – только не это… Даже слуги, те, что прислуживали в доме, считали порку на задней конюшне позором. Только не это, Создатель!
Зимнее солнце било в распахнутые ворота, освещая небольшое пространство перед стойлами. Князь ткнул в сторону лавки. Осип перестал кланяться и потащил лежак на середину. Неторопливо прихватил толстую веревку, посмотрел выжидающе на дверь: кого приведут?
Князь снял со стены короткий толстый кнут.
– Раздевайся.
– Ты не можешь! – собственный голос был едва слышен из-за оглушительного стука сердца.
Насмешливо взлетели брови:
– Это еще почему?
Марка как лицом в навоз ткнули.
– Ты что – из знати, чтобы я не мог? – светлые глаза сощурились в усмешке. – Тебе это разве позор? Что молчишь? Отвечай!
Марк скомкал ворот рубашки. Только не тут. Пусть избивает тяжелыми кулаками, пусть ломает ударами ноги ребра. Но только не под кнут на задней конюшне.
– Ты – ублюдок. У ублюдка нет чести. Повтори!
– Я ублюдок… – морозный воздух забил горло.
– Не слышу, громче!
Стучит в висках, слепит холодное зимнее солнце. Привиделось вдруг: орел, распластанный на скале, вплавленные в камень переломанные крылья.
– Я ублюдок.
Лучше бы и не было в его жизни того путешествия над пропастью.
– Дальше.
Родовое оружие – символ чести. И Темка хранит нож с Лисом.
– Дальше!
Стальные пальцы впились в горло, Марк почувствовал дыхание князя на своем лице.
– Повторяй, ну?
Не вырваться, не вздохнуть, и все туже хватка. Голос бьет в уши раскатистым горным эхом. Воздуха! Напряглись жилы на горле. Воздуха!!! Лицо князя заволокло черным туманом.
Больно ударило по ногам. Стоило отцу разжать пальцы, Марк упал на колени, судорожно вдохнул.
– Вот так стой и повторяй, – прозвучало над головой.
Но ведь было – орел на скале. И молчаливая клятва побратимов.
Марк поднялся. Удержался, не потер горло. Намного труднее взглянуть князю в лицо.
– Ничего, ублюдок. Скоро привыкнешь к своему месту. Раздевайся! – Князь поудобнее перехватил рукоять кнута, протянул свитый кожаный шнур через ладонь. – И помни – скидываю удары, если скажешь: «Я ублюдок, у меня нет чести».
Марк глянул в светлые глаза того, кого до сих пор называл отцом. Замерзшие пальцы с трудом протиснули пуговицу через узкую петлю. Рубашка полетела на изголовье лавки, морозный воздух теркой прошелся по коже. Марк переступил босыми ногами на ледяной земле.
– Все снимай.
Князь толкнул бестолково хлопающего глазами Осипа к наследнику.
– Вяжи, ну? – поторопил жестом.
Глухонемой суетливо ткнулся с веревкой к мальчику, замер, нерешительно глянул на хозяина. Тот раздраженно кивнул.
Обмотанные в два витка запястья стиснуло посильнее отцовской хватки. Тычок в спину – Марк ударился коленом о лавку, прикусил губу. Шершавые ладони ухватили за бока, уложили как надо. Холодная пряжка брошенного поверх одежды ремня пришлась под щеку. Барабанный стук сердца неожиданно прекратился. Тишина сдавила виски. Нет! Этого не может быть!!! Это бред, кошмар, это неправда!
Свист распорол тишину, окончательно разметав привычный мир на кусочки. На спину как кипятком плеснули. Только не кричать. Благословенна удача – дотянулся до ремня, впился зубами. Второй удар показался больнее первого. Третий! Не кричать! Не сметь!..
Пульсирует боль. Марк зажмурился, ожидая следующего – уже не понять, какого по счету. Но вместо этого жесткие пальцы вцепились в волосы, потянули, заставляя поднять голову.
– Я-то думал, чего этот ублюдок не орет, – раздраженно сказал князь. – А он вон – ремень измочалил, как щенок.
Рванули одежду, Марк ткнулся лицом в доску.
– Ну, сейчас заорешь.
Хоть дерево грызи – нельзя кричать! Нельз… Удар! Стиснул зубы. Не кричать! Пусть он ублюдок, пусть! Но капитан Олег умер молча. Не кричать!
* * *
…багровые облака на розовом небе. Жарко. Закрыть глаза, отгородиться – так больно от этих облаков. Понятно, почему они багровые. Сейчас то, что опустилось на спину, напьется крови и вернется в стаю. И тут же присосется следующее. Отгоните их! Пожалуйста… Так больно…
* * *
Клубящаяся темнота. В разрыве покачивается тусклая звездочка. Цвет туч не разобрать, но должны быть багровыми. Даже ночью приходят раздирать спину. Ворочаются, присасываются. Уйди, хватит!
