— Я все-таки не понимаю, — говорю, — уважение к твоему возрасту и положению — это нормально, но считать добро в моем амбаре несколько выходит за рамки. Моя работа, что хочу, то и запрошу. Собственным родственникам могу и бесплатно, а остальных никто не заставляет. Кто не может себе позволить, ничего не поделаешь — перебьется.
— Вот про возраст — это ты сказал как честный оборотень или человеческие намеки строишь? — заинтересованно спросила Разрезающая. — У людей женщины страшно не любят на эту тему говорить, как будто по лицу не видно. Это вообще, — оживившись, сообщила она, — интересная разница в нашей психологии. Есть вещи, которые люди считают неприличными… Например, этот странный запрет на хождение раздетым даже в жару… Впрочем, неважно. Была бы я помоложе, непременно соблазнила бы тебя и все узнала без проблем. Да ладно, — усмехнулась она на мои выпученные глаза, — вы в Клане все извращенцы. Ты в особенности. Одна жена чего стоит. Так мало того, кругом тебя люди собрались. Скоро они вообще здесь править начнут. Следить надо за такими вещами, — наставительно сказала она, — и не допускать перекоса в сторону человеческой группы в руководстве. Впрочем, как и любой другой. Равновесие должно быть, если уж декларируете равноправие всех видов. Что ты хочешь за то, чтобы снять щит и показать, как ты добиваешься такого результата? — без перехода спросила она.
— Можно, я подумаю? А то тут разные нюансы имеются, вроде моего нежелания дарить паукам на равнинах такую интересную вещь. Монополия — это совсем неплохо, зачем мне вообще делиться?
— Подумай. С женой посоветуйся… — согласилась Разрезающая. — И с Черепахой… — буквально выплюнула она.
Молодец волчица — не ошиблась, когда обещала, что очередная идея с этим самым инвертированием нитей, скрывающая основу, не позволит понять, что я, собственно, сделал. Сука она в натуре, тоже свой кусок оторвала, но скопировать пауки не смогли. А это именно то, что нам и нужно. С самого начала было понятно, что кто-то появится с предложением, такие вещи не спрячешь… И именно на такое развитие событий мы и рассчитывали.
— Ну к примеру, с каждого проданного амулета будешь иметь стабильный процент, не шевеля даже пальцем, — предположила паучиха, — сам говорил, много сделать не можешь, а тут и делать ничего не надо. Сосредоточишься на других, — посмотрев на Клоуна, закончила она, — интересных идеях.
— Вечером? — с вопросительной интонацией спросил я.
— Обязательно зайду.
Подозрительно посмотрев на меня, Разрезающая резко развернулась и пошла обратно на площадь. Радостно оживившиеся при ее виде волки опять начали выкрикивать свои речевки. Она, старательно не обращая внимания на издевательские слова в адрес пауков и переступая через развалившиеся на дороге туши, прошла в контору.
— Поехали домой, — сказал я Клоуну. — Доигрался со своими экспериментами, ездил бы в одном виде, никто бы не посмотрел второй раз. Ну очередная железяка, мало ли их незнакомых вокруг. Все давно усвоили: не знаешь — не лапай. Отломаешь случайно какую антенну, потом всю жизнь расплачиваться будешь. А ты выпендриваешься.
— Тебе хорошо, — обиженно ответил Клоун, даже не думая притормозить на повороте, — у тебя есть два облика, и ты даже не утруждаешь себя мыслями о подобных вещах. А вот представь себе Зверя. Он может стать любым. Думаешь, не экспериментирует?
— Хм, — чуть не подавился я, — он гораздо более… э… консервативный и практичный. В фею с крылышками даже не подумал бы превращаться. Скорее уж в такого здорового мордоворота с большущими кулаками.
— Это, — пренебрежительно отозвался Клоун, — просто отсутствие развитой фантазии и глупость. Вот попробовать погулять в женском теле и соблазнить мужика — это еще то развлечение!
«Какое счастье, — подумал я, — что ты не биологический. Иметь подобного типа с извращенной фантазией по соседству крайне не хочется. Ему что и похлестче может в голову прийти — например, залезть в постель под видом мужа или наотдавать от моего имени приказов. Недаром к перевертышам всегда относились подозрительно. Слава медведю-первопредку, что у нас Вожак без развитой фантазии и с могучим чувством долга. Можно ведь жить гораздо проще: убил — ограбил — и в портал».
— Знаешь что, — просительно сказал я вслух, — сделай одолжение, не обсуждай со Зверем подобные идеи.
— За кого ты меня принимаешь? — обиделся Клоун. — Я прекрасно знаю, с кем можно говорить и кому выдавать тайны.
— Э?..
— Ну не сказал же, что у тебя дома давно написан такой интересный список, за какую цену ты сделаешь одолжение и покажешь, как сделать особый амулет.
— Откуда ты знаешь? — возмутился я. — Меня и Дашку подслушивать не положено — у нас договор.
— А Черепаху можно, — невозмутимо сообщил Клоун. — Ее в списке нет. Я мог бы тебе и не сказать, но пользуйся на будущее. Я у вас начальник разведки и обязан знать, что происходит вокруг. На том стою и претензии не принимаю. Увеличения количества посвященных в мою деятельность не допущу.
«Да, дожили!» — подумал я.
— А вот и начальство. — Леха поднял руку и вяло помахал в приветствии. Пара охранников, торчащих неподалеку, было напряглись, но мое лицо им было прекрасно знакомо, и они моментально успокоились.
Клоун отцепился от руля и резво перебрался мне на плечо, где и уселся, свесив роскошные ножки. Или, раз он в облике феи, «расселась» будет правильнее?
— На самом деле — это мое личное место, — заявил я, вынимая вещи из багажника, — и мое личное кресло.
— Ты совсем распустился на Земле, — лениво отвечает Зверь, — правила хорошего тона предусматривают необходимость уступить мне не только личное кресло, но вообще все, на что упадет мой рассеянный взор. Кроме жены, — уточнил он.
— Наверное, поэтому все твои дети проживают в моем доме и не слишком по этому поводу огорчаются, — пожаловался я, ставя на стол бутылки.
— А что неправильно? — удивился Зверь. — Традиция предусматривает воспитание детей в семье брата. Как мой младшенький говорить начнет, обязательно тебе тоже подкину. К тому же больше причин в гости выбраться, а не только по делу. А у тебя отберу твоих через годик-другой. Катька мне понравилась. Ты мне брат или кто? Практически ближе брата…
Разглядывая этикетку, возмущенно спросил:
— Ты жлоб? Водка «Столичная элит» за паршивых шестьдесят баксов. Всего две. Маловато. «Очищена через серебряный фильтр», — прочитал Леха надпись.
— На, вымогатель, — ставя на стол еще одну бутылку, ответил я.
— О! — порадовался Зверь. — Hennessy за сто двадцать. Ты этикетки не переклеивал? Да ладно — это я пошутил. Коньяк. Уже лучше, но теперь надо сообразить, с какой начать. Сложная проблема. Мог ли я, простой московский мальчик, — сворачивая пробку с водочной бутылки, продекламировал он, — представить себе, что буду сидеть на чужой планете, неизвестно в какой Вселенной, жрать коньяк по сто двадцать долларов за пол-литра, врученный мне в подарок оборотнем, и обсуждать при этом воспитание детей? Да еще и коньяк даже не как взятка принесенный, а просто из обычного уважения. Нет, не совсем так? — посмотрел он на меня искоса.
