На лице Милены — легкое возмущение.
— Да мне и рассказывать особо нечего. Так… знакомства… Скажи, а потом ты ни с кем не встречалась?
— Потом?..
Налицо Милены набежало облачко печали. Она попробовала напрячь память, но та дала сбой.
— Не знаю. Когда я пытаюсь вспомнить то, что происходило в последний год, ничего толком не выходит. Отца помню, дом, кое-какие детали. Остальное в тумане. Может быть, кто-то и был. Но я не помню. И он, наверное, обо мне забыл.
Пальцы правой руки медленно сжимались, кроша кору дерева, возле которого я стоял. Легкий треск испугал пару птичек, сидевших на ветке, и они испуганно взлетели вверх.
Улыбка застыла на моих губах, намертво приморозив язык, чтобы не брякнул что-нибудь некстати. Вид у Милены был такой печальный, что я едва сдерживал себя. Хотелось обнять ее, прижать к себе, как раньше, поцеловать…
Вместо этого я обнимал дерево, снимая с него кору. И опасаясь отпустить опору…
— Что с тобой, Артур?
— Со мной?
— У тебя лицо такое напряженное. Я тебя чем-то расстроила?
— Да нет… Просто подумал…
— О чем?
— Позавидовал твоим приятелям.
Милена чуть смутилась, отвела взгляд.
— Чему тут завидовать? — спросила с легким кокетством.
— Не чему, а кому…
— Пойдем обратно? — сменила она тему. — Скоро обед.
— Да, конечно, пойдем.
— И опять ты ничего не рассказал! — вспомнила она. — Снова я говорила!
— У тебя это так здорово получается. Я с удовольствием слушаю.
— Хитрюга!
— Есть немножко…
Милена притворно дует губки и слегка щурит глаза. Ее глаза более внимательно смотрят на меня. Я подмигиваю ей и протягиваю руку, чтобы помочь спрыгнуть с бордюра.
— Ты проголодалась?
— Чуть-чуть.
— Вечером сходим к озеру?
— Если дождя не будет. Обещали после обеда.
— Ничего не будет. Видишь, небо чистое.
— Посмотрим…
— Хорошо…
Все шло нормально, но я почти каждую минуту ловил себя на том, что хотел назвать ее так, как привык раньше. Обнять, притянуть к себе, поцеловать… Несколько раз останавливался в последнее мгновение.
И несколько раз ловил на себе удивленные взгляды Милены. Мои порывы не остались незамеченными.
За всеми моими маневрами внимательно следил главврач, но не влезал в наши отношения. И наверняка докладывал министру о каждом шаге.
Так все и шло. Я выполнял необременительные обязанности электрика, благо сменщик и мой предшественник держали технику в отличном состоянии. А остальное время посвящал тренировкам и Милене. Стараясь не переборщить…
Занятый своими делами, я несколько упустил из виду обстановку в мире. Впрочем, ничего особенного и интересного для нас не происходило.
Русиния добила остатки сопротивления обоих каганатов и заставила их капитулировать. Немногочисленные отряды наемников еще продолжали подпольную войну, перейдя к диверсионным методам, но в целом война была закончена.
Государство спешно восстанавливалось, зализывая тяжелые раны и латая порванные связи.
Внешние враги вынуждены были принять новую данность, хотя и не оставили попыток дестабилизировать обстановку. Насколько это возможно было сделать.
В общем, действительно ничего важного с нашей точки зрения. И я со спокойной совестью запустил работу по сбору и анализу остановки, тем более что персонал базы успешно с этим справлялся.
Парней видел нечасто. Они усиленно «чистили» сектор, ставя блокирующую аппаратуру и ища колонии противника. В этот мир забегали редко, только чтобы проведать меня и узнать, что нового с поиском датлайцев. Как могли, подбадривали, отвлекали от тяжких дум. И снова исчезали.
А через десять дней после начала моего «дежурства» в пансионате вызвали в Самак по инкому…
Меня встретили Антон и Марк. В форме, с оружием, с разгрузками. Вместе с ними в Самак перешли Бугурмен с двумя бойцами. Они тоже были в полной сбруе. Со своими пушками — основным оружием прикрытия и поддержки.
— Вы куда это? — спросил я, удивленно разглядывая всех.
— Мы выследили западную группу датлайцев. Они сейчас готовят переезд из Колумбии в САС. Либо хотят сменить место дислокации, либо готовят запасную базу. Попробуем накрыть на аэродроме.
— Да вы охренели! Лезть на аэродром! Да там полно солдат!
— Кроме десятка охранников, никого. Это небольшая площадка, годная только для вертолетов. На нем датлайцы долетят до столичного аэродрома Колумбии и уже на «Боинге» полетят в Америку.
Дежурный техник развернул ко мне экран компьютера и показал увеличенное изображение площадки. Спутники, до сих пор висящие на орбите планеты никем не обнаруженные, исправно показывали все, что попадало в поле их зрения.
Я увидел небольшой прямоугольник грунта на окраине тропического леса, костры по углам, крохотные фигурки людей и похожую на жука тушу вертолета. Техник дал еще большее увеличение, и стало возможным различить людей и оружие в их руках. В этот момент я и увидел датлайцев. Три затянутые в черную форму фигуры. Вокруг человек пять охранников, чуть в стороне — еще пятеро. Действительно, полная готовность к отлету…
Решение созрело мгновенно. В ту секунду, когда я смотрел на датлайцев и вертолет.
— Я иду с вами!
— Чего? — повернулся ко мне Марк, поправлявший разгрузку. — Куда?
— Туда.
Антон, что-то обсуждавший с Бутурменом, прервал фразу и внимательно посмотрел на меня.
— Зачем? Думаешь, мы не справимся?
— Не думаю. Но пойду с вами.
Антон покосился на бойцов и техников, подошел ко мне, подхватил за локоть и подтолкнул к двери в другую комнату.
— На пару слов…
Я послушно последовал за ним. Едва мы вошли в комнату, Антон закрыл дверь и развернул меня лицом к зеркалу.
— Глянь на себя.
— Ну?
— Что ну? Что ну? Да у тебя на роже написано, где ты сейчас и о чем думаешь! Какая, к черту, операция? Какая сшибка, если ты мыслями в пансионате!
Я молчал. Антон был прав, кругом прав, но он забыл, что я один из них. И не могу бросить друзей в такой ситуации. Впереди бой, не сидеть же в тылу… И потом… Черт его знает, что потом, но оставаться в стороне нельзя!
— Чего молчишь? Застыл как истукан! Не дури! Без тебя сработаем, не лезь в таком состоянии под пули! Артур!
Вспышка ослепительной ярости на миг затопила мозг. Я аж вздрогнул от скрутившего меня приступа. Поднял взгляд на Антона.
