— За тебя! — был мой первый тост.
Два бокала с легким звоном соприкоснулись, словно давая сигнал к началу застолья и свидания.
Она умела вести себя в обществе. Это было ясно с первого взгляда. Осанка, жесты, манера разговора, легкость в обращении со столовыми приборами. Видно, что девочку долго и хорошо учили. Но так же видно, что опыта подобного общения у нее немного. Как и опыта встреч с представителями противоположного пола.
Слишком яркий румянец (не только от вина, легкого, к слову сказать), слишком правильные движения, нет той небрежности, что служит признаком богатого опыта. Однако она не была ни сильно смущена, ни сбита с толку, ни тем более испугана. Просто слегка не в своей тарелке.
Впрочем, все это можно отнести на мой счет. Малознакомый тип, общение с которым свелось к двум мимолетным встречам, оставившим не очень приятный осадок. И только третья встреча прошла более-менее нормально. Явно маловато для дружеского настроя.
Так что мне пришлось сперва ломать ледок отчуждения и неприятия, а потом уж заново представлять себя. В ином свете. К счастью, девчонка сама мне помогла. Тем, что считала меня едва ли не героем. Хоть один плюс в ее глазах я имел.
В конце концов мы разговорились, благо тем для общения всегда можно найти много. Тут еще помогли вкусно приготовленные блюда и вино. А потом и заигравшая музыка.
Минут через сорок — пятьдесят после начала встречи Милена задала вопрос, показавший, что я ее немного заинтересовал:
— Расскажи о себе, Артур. Где жил, что делал раньше, до приезда в Самак?
Судя по тону и по ее виду, вопрос не был простой любезностью. Или я ошибался?..
— О себе? — Я сделал вид, что задумался, мол, с чего начать.
На самом деле легенда «прошлой жизни» уже была придумана, отточена и зазубрена наизусть. Главное при изложении — не увлечься и не ляпнуть что-нибудь на автомате. И не лезть вглубь…
Я рассказал. Хотя нет, правильнее бы сказать — сыграл. Голос, выражение лица, глаз, паузы в нужных местах, многозначительное молчание, улыбка, юмор к месту. Плюс к этому вовремя налитый бокал, ввернутый комплимент, встречный вопрос, увод от темы и неожиданное возвращение.
В результате у Милены должно сложиться впечатление, что она обо мне узнала достаточно, но не все. В плепорцию, как говорили раньше.
К тому же я не давал ей времени на оценку услышанного, сам спросил о жизни, о прошлом. Как хорошо воспитанная девушка Милена не могла ограничиться двумя фразами, тем более я подстегивал ее наводящими вопросами.
Теперь говорила она.
Милена выросла в хорошей семье. Мать — урожденная баронесса, отец — крупный издатель, владелец нескольких газет и журналов. С детства строгое воспитание, образование в частном пансионе, учеба за границей.
Налаженная жизнь идет под откос осенью восемьдесят пятого. Война, страх, боль, ужас, непонимание… Отец в самый разгар междоусобицы умудряется увезти семью к дальним родственникам за Югорский Камень (Урал по-нашему). Здесь он входит в число инициаторов создания республики, ведет политическую деятельность.
Через три года во время одной из бомбежек погибает мать Милены. Она толком не сказала, как и где это произошло, а я не стал настаивать, понимая, как больно девчонке вспоминать об этом.
Отец топит горе в работе и дочери. Насколько это возможно, организовывает ей продолжение обучения, находит частных учителей. Сам буквально сутками не вылезает из рабочего кабинета.
Потерявшая мать Милена следует примеру отца — с головой уходит в учебу. Гибель родного человека превращает ее в ярую патриотку и сторонницу республики. Постепенно она становится помощницей отца. Сначала исполняет роль секретаря, потом помощника. И все время мечтает о самостоятельной работе. Чтобы доказать себе и другим, что она чего-то стоит.
Характер у нее отцовский, упрямства и упорства не занимать. И хотя родитель всячески препятствует ее порывам, Милена ускользает из-под его крыла и получает место в редакции только что открытой газеты «Новости Самака». Это ее первое самостоятельное дело, и она полна сил и желания проявить себя с лучшей стороны.
Отец, конечно, по мере возможности следит за ней, но поделать ничего не может. Дочь выросла, теперь взрослая — девятнадцать исполнилось, — ей и решать, как жить дальше…
Я внимательно слушал ее, привычно просеивая информацию сквозь фильтр достоверности. Заодно анализируя сведения.
Девчонка та еще упрямица. Прилично образованна и воспитанна. Самостоятельность аж из ушей лезет. Возрастной максимализм, два цвета в голове — черный и белый полутонов не признает. Чувство мести развито прилично — смерть матери послужила причиной установления политических симпатий и антипатий.
Ко всему прочему — красива. Красота броская, яркая. И ум, что в принципе у женщин зачастую — антипод внешности. Ну и чувство юмора, что само собой подразумевает хорошую эрудицию, иначе некоторых шуток просто не понять.
Девочка, конечно, что-то утаила, что-то упустила. Я, например, не понял, что произошло между ее родителями. Как-то странно, что жена находится далеко от мужа, да еще чуть ли не на передовой, где и гибнет!.. Почему она уехала так далеко? Почему муж ее отпустил?.. Может, Милена что-то не знает, а может, и недоговаривает.
Вполне вероятно, что отец нашел другую. На войне это часто происходит. Мать не выдержала оскорбления и уехала. Урожденная баронесса — такая терпеть не станет.
И отец не смог удержать дочь, потому что не имел прежнего влияния на нее. В шестнадцать лет девушки еще судят слишком категорично и не умеют прощать. Потому и приглядывает за ней издалека, благо есть возможность.
Кстати, узнав, кто ее отец, я слегка опешил. Подцепить дочь министра — неплохой фокус!
Словом, угораздило меня встретить такую особу и что еще хуже — влюбиться. Стечение обстоятельств, длительное воздержание, стресс… И вот пожалуйста — напротив меня сидит голубоглазое чудо, от близости которого бросает в самый натуральный жар.
Допрыгался, парень!..
После взаимной исповеди мы выпили еще полбутылки вина, уничтожили холодные и горячие блюда, вдоволь поговорили. Темы для разговора не иссякали — вообще удивительный случай. Я с женщинами не особо многословен. Раз, два — и в койку. А тут как прорвало. Причем говорил не только я. Милена, окончательно сбросившая налет отчужденности, говорила и смеялась не меньше меня.
Минул час, второй, третий. Время перевалило за одиннадцать вечера. Вокруг нас сновали люди, приходили и уходили посетители, бегали официанты, а мы никого не замечали. Мы были заняты друг другом.
Уже когда часовая стрелка подошла к двенадцати, Милена спохватилась.
— Завтра же на работу! Пора.
В ее голосе прозвучало искреннее сожаление. Я не стал уговаривать посидеть еще. Хотя уходить очень не хотелось.
